Покупая в киоске очередной номер «Новой газеты», всегда ждешь какого-нибудь сюрприза. В этот раз - сюрприз в виде очередной статьи обозревателя Георгия Рожнова «Офицеры по связям с мафией не выходят на связь». В очередной раз Георгий Рожнов облил грязью людей, которые оправданы по суду (в том числе и Верховному), чьи судьбы и так изломаны нашей непростой жизнью и нашей «неподкупной» правоохранительной системой.
В очередной раз облил грязью суды, в которых уголовные дела «загадочно разваливаются» и прокуроров, которые давят на «честных» следователей.
Видимо, Георгий Рожнов считает, что преклонный возраст (скоро семьдесят) и тридцатилетний стаж работы в органах МВД дают ему такое право, право порочить честь и достоинство людей, основываясь на не проверенных и не подтвержденных документах.
Для Георгия Рожнова – решения судов и законы не указ, для него указ - обвинительные заключения, состряпанные в тиши кабинетов «честными и неподкупными» следователями (опровергнутые в судах), и оперативные материалы «добросовестных» сотрудников МУРа (непроверенные как положено, попросту слухи).
Вникните в название статьи и проанализируйте ее содержание, и у Вас сложится впечатление, что Илью Шенкова и Марата Полянского, а также некоторых других задержали только потому, что одних «оборотней» уволили, а других посадили. И некому стало информировать криминальные структуры. Все, очистилась доблестная милиция с помощью собственной безопасности.
Давайте и мы посмотрим на события, о которых живописует Рожнов, иначе, с другой точки зрения.
По мнения мэтра от журналистики (учитывая его возраст) «оборотни в погонах» или предатели из МУРа и других служб МВД – это те сотрудники, которые имели постоянные контакты с криминальными структурами и снабжали их разного рода оперативной информацией и помогали преступникам избегать уголовной ответственности.
По моему мнению, «оборотни» в правоохранительных органах - это те, кто используют свои погоны, свое служебное положение в целях личной наживы. Желание заработать денег, корыстный мотив на первом месте. И не имеют значения связи с криминальными структурами. «Оборотни» сами становятся самостоятельной криминальной структурой. Недаром в народе до недавнего времени ходила шутка, что самая опасная преступная группировка - «Шаболовская». Теперь вот появилась «Петровская». В каждой шутке есть доля горькой правды.
Но вернемся к задержанию и аресту Шенкова Ильи. «В прошлом месяце сыщикам привалила удача, о которой и не мечтали»,- пишет Рожнов. «15 августа офицеры МУРа арестовали одного из лидеров гольяновской ОПГ (в розыске он находился с 1997 года). На самом деле с 1998 года. Прим. Автора.
Привалил и очередной большой скандал. Задержание проводила группа МУРа во главе с сотрудником Пасекуновым В.В. при поддержке группы СОБРа. При задержании присутствовал адвокат Шенкова, по просьбе которого Шенков Илья сам открыл дверь милиционерам, и который воспрепятствовал избиению Шенкова. Поэтому последний был доставлен в ИВС на Петровку целым и невредимым. При задержании Шенков передал 7,5 тысяч долларов Пасекунову для расходов на содержание в ИВС и заявил, что в квартире находятся еще сто тысяч долларов, которые они должны зафиксировать в протоколе обыска. На что, старший группы Пасекунов В.В. заявил, что обыск будет проводиться на следующий день после обеда, а квартиру опечатают.
И вот дальше начинаются события вполне присущие МУРу и нашим правоохранительным структурам. Адвокат начинает искать следователя, у которого в производстве должно быть уголовное дело в отношении Шенкова. МУР посылает его в прокуратуру Восточного округа. Там заявляют, что никакого дела на Шенкова нет. Задержание было произведено в четверг и только в понедельник уголовное дело нашумевшей «гольяновской» братвы находят в прокуратуре города. (Вот как нужен правосудию Шенков). И только во вторник дело поручают следователю Ступникову А.В., который его изучает и проводит обыск только в четверг, то есть ровно через неделю. На обыске присутствуют адвокат и мать Шенкова Ильи, которые накануне обыска заявили следователю о наличии крупной суммы денег на квартире.
Замок в железной двери сломан, дверь не опечатана, денег как Вы понимаете нет.
Опера теперь заявляют, что денег в квартире не было, а если и были, то их унесли подельники Шенкова. А вот здесь неувязочка. Если бы в квартиру проникли подельники Шенкова, то они бы кроме денег забрали бы все: счета, сберкнижки, визитки, расписки, фотографии и прочие документы, которые Шенков не успел уничтожить, и которые сейчас внимательно изучает следствие. Да и обыск подозрительно долго затягивался, да и 7,5 тысяч долларов Шенков взял в квартире из рюкзака, который лежал на видном месте. Может быть, деньги похитили сотрудники МУРа, может быть СОБРа, может кто-то по их наводке. Охрану-то квартиры забыли выставить. А может быть, специально не выставили. Ясно одно, что это сделали тоже «оборотни в погонах». По факту пропажи денег обвиняемый Шенков и его адвокат уже подали жалобы в ГУСБ МВД РФ и прокуратуру. Проверить бы всех этих сотрудников на детекторе лжи (полиграфе), у кого что дрогнет и взыграет.
Ясно и другое, что следствию не очень-то и нужен Шенков Илья. Вину-то его никто еще не доказал, а обвиняться он может только в хулиганке на измайловских рынках, а само дело о бандитизме и так называемой «гольяновской» группировке лопнуло в суде как мыльный пузырь.
А потерпевшие в суде заявили, что Шенков Илья не наносил им ножевые ранения, не бил, не приказывал выйти из машины и вообще, что он делал они не помнят. А то, что следователь записал в протоколе допроса - это неправда, они так не говорили, а подписали протокол не читая. При этом от других своих показаний потерпевшие не отказывались, что и послужило поводом к осуждению троих подсудимых за хулиганство.
В отличии от Рожнова, который только пересказывает материалы следствия и суда и приводит свои разговоры со следователями и оперативниками в довольно вольном изложении, мы будем цитировать отдельные фрагменты дела.
«На вопросы председательствующего потерпевший Тарасенко отвечает:
- В оглашенном протоколе отражено не верно, что Шенков якобы во время встреч мне предъявлял претензии по торговым точкам. Шенков «Макс» со мной не разговаривал и мне ничего не говорил.
- Шенков Илья стоял рядом со мной, но что он делал я не знаю.
- Илья Шенков не приказывал мне выйти из автомашины, как это указано в протоколе. Это придумал следователь.
- Я не видел, чтобы Илья Шенков наносил мне удары ножом. Где он находился, я не могу сказать, уже не помню. Не знаю, почему следователь написал в протоколе, что Илья несколько раз ударил меня ножом. Я не мог так сказать.
- Следователя Канева тяжело понять, как и то, что он пишет в протоколе.
- Следователь Канев записывал показания в категоричной форме. Если я говорю, что мне кажется, что что-то было, он пишет в протоколе, что это событие точно имело место».
(Протокол судебного заседания от 25 апреля 2002 года, том 5, лист 51.)
А теперь процитируем показания самого следователя Канева Вячеслава Кузьмича, фамилию которого Георгий Рожнов хочет сообщить в ГУСБ МВД РФ и следователям, ведущим дело «оборотней», и которого просит допросить совместно с генералом Купцовым.
«На вопросы председательствующего свидетель Канев отвечает:
- Свои чистосердченые признания Сонис мне передавал один или два раза, когда я приходил к нему в изолятор. Я их получал и подписывал, хотя непосредственно не отбирал их и не присутствовал при написании. Зачем подписывал, даже не знаю, чисто механически».
(Протокол судебного заседания том 5, л.д. 138. И далее на листе 141.)
«Председательствующий оглашает:
- заявление Сониса (в ФСБ РФ), т. 17, л.д. 38-46.
Свидетель Канев обозревает оглашенное заявление.
На вопрос защитника-адвоката Трифоновой свидетель Канев отвечает:
Я подписал это заявление «чисто автоматически».
Лжет ли Канев высокому суду насчет «автоматизма», мы утверждать не беремся, но то заявление в ФСБ РФ у Сониса отбирал сотрудник ФСБ Лукашин. Это документально подтверждено справкой СИЗО «Лефортово».
А теперь процитируем показания Канева, которые привели в полное недоумение государственных обвинителей и судей и в полный восторг адвокатов.
«На вопросы защитника-адвоката Соколова свидетель Канев отвечает:
- При расстреле Зильбера (вора в «законе») и Шарифова присутствовали конкретные лица, меры к их установлению принимались.
- Какое отношение подсудимый Кушников имеет к эпизоду убийства Зильбера и Шарифова, я не знаю. Напрямую подсудимые, которые находятся на скамье подсудимых, не относятся к данному эпизоду убийства Зильбера и Шарифова. Подсудимые не проходят по данному эпизоду, они не участвуют в деле, на том месте происшествия их непосредственно не было. Там было 8 других человек и они сейчас привлекаются к ответственности».
(Протокол судебного заседания, том 5 л.д. 158.)
Это под присягой в суде, в мае 2002 года заявил следователь, который принимал участие в расследовании этого убийства, который в феврале-апреле 2000 года составлял обвинительное заключение на 200 листах и который недрогнувшей рукой включил в него заведомо невиновных в совершении этого преступления лиц.
Следователь Канев – это тоже «оборотень», только по-своему. «Каневы» считают, что преступники должны сидеть в тюрьме и если для этого надо нарушить процессуальный закон, они его нарушат. Если надо нарушить закон уголовный, они нарушат и его. Так неуважение к уголовно-процессуальному закону порождает неуважение к закону уголовному. Так рождаются оборотни в погонах.
Что важнее: закон, его соблюдение или оперативная информация сотрудников, правоохранительных органов.
Не для кого не секрет, что большинство сотрудников ГИБДД, несущих службу на дорогах, берут взятки. Значит, они тоже преступники и должны сидеть в тюрьме? Нет, потому что это тоже оперативная информация или попросту слухи, правда имеющие под собой реальную почву. А конкретный сотрудник ГИБДД должен быть привлечен к ответственности за конкретную взятку и эту конкретную взятку надо доказать законным способом.
А вот еще из области оперативной информации. Знаете ли Вы, господин Рожнов, что все сотрудники уголовного розыска, занимающиеся приемом заявлений и сообщений о преступлениях от граждан, эти самые заявления и сообщения в большинстве своем укрывают от учета и регистрации, тем самым, вольно или невольно, укрывают и преступников их совершивших от справедливого возмездия. И тем самым, совершают должностные преступления. Значит ли это, что и эти сотрудники уголовного розыска должны сидеть на скамье подсудимых? Наверно нет.
Но тогда, мы приходим к парадоксальному выводу. На острие борьбы с уголовной и организованной преступностью у нас стоят должностные преступники, которые сами определяют, что есть преступление и кто есть преступник. Раньше наркотики и стволы подбрасывали только крутым бандитам, и это считалось подвигом, теперь подбросить упрямому бизнесмену или просто бомжу во время проведения операции «Арсенал» считается обычным делом.
Так, что неправ был Глеб Жеглов, говоря, что вор должен сидеть в тюрьме, а как мы его туда посадим, не имеет значения. К сожалению более верна поговорка «Не пойман – не вор».
Кстати, следователя Канева уволили на пенсию, видимо, по указанию прокурора города Авдюкова, раз так на него ополчился Рожнов. Легко Канев отделался. Потому что его действиям есть совершенно точные определения в уголовном кодексе.
Вообще Георгий Рожнов громит в своей статье многих: и судей, и прокуроров, и даже медицину. Заключение о невменяемости Максима Шенкова подписали восемь докторов и кандидатов медицинских и психиатрических наук, после того как он провел три месяца в институте Судебной психиатрии имени Сербского. Вы, все правильно понимаете господин Рожнов. Если бы к Шенкову не применяли меры физического и психического воздействия, он был бы вменяем, даже в условиях ареста.
Досталось, вновь и генералу Купцову. «В гольяновском деле есть масса документов, в которых Купцов фигурирует – ни в обвинительное заключение, ни тем более в приговор они не вошли. Это, прежде всего, допросы Сониса и Блеера, оба они живы и здоровы, найти их в Москве нетрудно». О допросах Сониса мы писали выше. Процитируем показания Александра Николаевича Блеера, человека бесспорно сильного, умного и мужественного, данные им в суде в мае 2002 года.
«Фамилия Купцов мне знакома. Он в 1997 году был одним из заместителей начальника ГУВД г. Москвы (и тут Рожнов соврал или слукавил, Купцов уже не был начальником МУРа, «курировал службы далекие от розыска и вообще ушел в тень»).
Мне рассказывали сотрудники милиции, которые меня допрашивали, что активное участие в том, что произошло на территории Академии, принимал Купцов. Никакие другие лица мне о Купцове ничего не говорили».
(Протокол судебного заседания, том 6, л.д. 170.)
«По слухам мне было известно про Максима Шенкова, что у него своя группа. Но сам я его никогда не видел. А вот про Илью Шенкова, насколько я сейчас помню, мне ничего не было известно. Однако раз в оглашенном документе написано, что я про него слышал, значит, так оно и было. Я о нем мог слышать также как и о Максиме Шенкова – по слухам, или со слов сотрудников правоохранительных органов, так как я точно помню, что Илью Шенкова я не знал.
- О том, что Хмель просил Купцова замять возбужденное дело по нападению на Тарасенко и Эйнуллаева, мне известно со слов сотрудников правоохранительных органов.
- Фамилия Кушников мне знакома. Это фамилия звучала, когда меня сотрудники правоохранительных органов допрашивали по поводу произошедшего нападения. До этого, я ее никогда не слышал.
- Да, фамилия Кушников мне стала известна только со слов сотрудников правоохранительных органов.
- О том, что записано в протоколе «… в создании охранного агентства активное участие принимал полковник ФСБ Кушников И.Л. От сотрудников … я знаю, что фактически все серьезные вопросы в фирме «Беркут-1» решал Кушников», - это мне известно только со слов сотрудников правоохранительных органов. Также с их слов мне известно, что Кушников был хорошо знаком с генералом Купцовым. И вообще все, что написано в оглашенном документе про Кушникова, это только со слов самих сотрудников правоохранительных органов. В иных ситуациях фамилия Кушников при мне никогда вообще не упоминалась».
- Слово «боевики» писал и говорил на допросе не я, а те, кто составлял протокол допроса.
- Да, на оглашенном протоколе допроса стоит моя подпись и моей рукой написано, что протокол мною прочитан и я с ним согласен.
- Когда я говорил всю информацию о Кушникове, которая имеется в протоколе допроса, я пояснял следователю (Каневу), что все это мне известно со слов оперативных работников МУРа, которые сказали, чтобы я был осторожен.
- На вопросы адвоката Марова свидетель Блеер отвечает:
- О роли Кушникова в ЧОПе «Беркут-1» мне стало известно со слов оперативных работников, которые являлись сотрудниками Московского уголовного розыска. Одного из этих работников звали Иван, фамилии не помню, а у второго фамилия была типа «Баров» или «Барышников» - точно не помню». (фамилия Барняков, да тот самый от которого сбежал Шенков Илья).
- То, что протокол допроса составлен некорректно – это не моя вина, а вина сотрудников правоохранительных органов, так как они интерпретировали мои слова по-своему, и записывали то, что сами хотели.
-Я подписал протокол допроса, так как его суть меня удовлетворила, а за формой написания и интерпретацией моих слов я не следил».
(Протокол судебного заседания, том 6, л.д.180-183.)
И это показания одного из главных свидетелей обвинения. Этих показаний у Георгия Рожнова нет, как и нет многих других. Он ни разу не присутствовал ни на одном судебном заседании, более того даже не знал, где проходят эти заседания. У него есть только протокол допроса Блеера А.Н. от 7 октября 1998 года, любезно предоставленный все тем же Каневым, есть двухсотстраничное обвинительное заключение, на которое он так любит ссылаться.
Для чего мы процитировали целый ряд документов. Да, чтобы читатель задумался, а какое решение должен принять суд и государственные обвинители, услышав подобные показания потерпевших, свидетелей и самих следователей. Может и сам Георгий Рожнов задумается почему «честные» следователи фабрикуют уголовные дела, а суды их разваливают.
Эх, Георгий Владимирович! Если бы Вы, в соответствии с рекомендациями программы «Чистые перья», проводя свое журналистское расследование, выслушали и сторону защиты, пообщались с адвокатами, познакомились бы с документами, которые бы они показали, цены бы Вам не было. А так. Очередной журналист, пишущий заказную статью на заранее заданную тему.
Кстати, Георгий Рожнов не является здесь первопроходцем. Небезызвестный, сколь талантливый, столько и скандальный журналист Хинштейн, уже проиграл судебный процесс генералу Купцову за публикацию в газете «Версия» в 2001 году статьи «Братва генерала Купцова». Газета «Версия» открестилась от Хинштейна и выступила с опровержением и извинениями в адрес генерала за публикацию непроверенных сведений, порочащих его честь и достоинство. А межмуниципальный Никулинский суд постановил взыскать с Хинштейна 100 тысяч рублей. Сумма может и небольшая, но как говорится честь дороже.
Не знаю, известно ли об этом Георгию Рожнову. Если нет, то не следит он за интересными для него темами. А если известно, то авантюрно смел. Ну да, «Новая газета» старого не отдаст. В суд пойдут вместе. Только вот какую правду отстаивать.
Впрочем «Новой газете» не привыкать.
В марте 2000 года бывший заместитель министра внутренних дел Колесников В.И., будучи советником Генерального прокурора (ныне он заместитель Генерального) на пресс-конференции перед журналистами высказался в том смысле, что новый УПК мешает работать, что показания сотрудников милиции должны в судах приниматься априори за бесспорные доказательства. Дела «оборотней» МУРа и других, расследуемые той же Генеральной Прокуратурой, показали неверность этого тезиса, и жизнь сама расставляет все по своим местам. Будет жаль, если борьба с «оборотнями» закончится вместе с предвыборной кампанией. Впрочем, это тоже слухи. А имеют ли они под собой реальную почву, покажет жизнь.
Дмитрий Смоляницкий
