Появлению любого значимого архитектурного сооружения всегда предшествовал технологический прорыв. В общем можно сказать, что каждый архитектурный стиль – это совокупность технических нововведений, помноженная на индивидуальный гений архитектора. Ведь мало соблюдать законы природы и физики – здание будет крепким и долговечным, но абсолютно безликим. Лицо общества определяли сооружения, революционные для своего времени. И совершенно естественно, что они не попадали в систему ценностей своих современников – по крайней мере, тех из них, кто слыли "ценителями".
Уникальная гармония будущих шедевров достигалась за счет сложной комбинации многих факторов: местоположения, цвета, игры света и тени, точки восприятия, оптимальной конструктивной схемы, характера используемых материалов и многого другого. Это все нельзя разложить на слагаемые, классифицировать, отнести к определенному стилю и проанализировать с точки зрения математики и геометрии. Между тем, большинство "ценителей" именно в этом черпали – и продолжают черпать! – уверенность в собственной причастности к великому. Вместо того чтобы создавать, они препарируют новое и низводят его до формул, пропорций и соответствия канонам. Обсуждение поверхностного, доступного взгляду – удел критиков, неспособных на созидательную деятельность. Новое пугает их, поскольку не вкладывается в привычные рамки, показывает недостижимые для них горизонты, демонстрирует их непрофессионализм и неспособность создавать уникальные творения.
Сейчас понимание нового требует от общества открытости и приятия едва ли не больше, чем раньше. Появление новых технологий и материалов создало настоящее изобилие возможностей, которые еще предстоит понять и научиться использовать. Современные архитекторы оказались в своеобразном свободном плавании – и самым простым и легким способом снова ощутить твердую почву под ногами для многих оказался возврат к уже существовавшим и востребованным архитектурным стилям.
Самыми характерными примерами такой линии поведения можно назвать "сталинский ампир" и "лужковское барокко". И если в сталинские времена противостояние официальной линии было чревато суровым наказанием, то в наше время объяснять свою профессиональную деятельность исключительно чиновничьим диктатом означает просто умело маскировать творческое бессилие.
Очевидное и простое, не нуждающееся в усилиях ни при возведении, ни при понимании, всегда легче находит признание. Однако, отвергая непонятное и новое, мы закрываем перспективу для молодых талантов. Ведь нет ничего проще, чем сказать: "Правильно только это" – и строго контролировать выполнение инструкций, и при этом восторгаться произведениями зарубежных архитекторов, не ограниченных критикой.
Нашему обществу понадобится не одна сотня лет, чтобы научиться свободно и открыто принимать новшества. В первую очередь, для этого необходимо защитить творческий процесс от "ценителей", которые знают точно, как правильно строить. Оградите архитектора от размышлений об идеологической стороне его работы, позвольте ему полностью сконцентрироваться на созидательной деятельности и свободно воплощать свои идеи. Пусть его не волнует мнение масс – большинство всегда достаточно инертно в освоении нового и не должно сдерживать порыв свободной мысли.
Я не устану повторять всем молодым архитекторам современности – не думайте о том, что о вас думают другие, и вы поразитесь тому, каких результатов сможете достигнуть. Будет сделано много посредственного, и история не сохранит этого, но есть надежда, что в памяти потомков останутся по-настоящему величественные строения, которые станут символом нации.