"Как со стихами лучше понимаешь прозу, так с музыкой лучше понимаешь, что происходит на белом свете, чем с выпуском новостей или с газетой, - поделился с Днями.Ру своими мыслями по этому поводу сам Сергей Соловьев. - Это мост между тобой и временем, адаптация тебя к времени и времени к тебе. Поэтому я себя поймал на том, что я с абсолютно одинаковым удовольствием хожу в филармонию, в консерваторию и на концерты Шнура. И то и другое дает мне какую-то колоссальную энергетическую силу внутреннюю. И какую-то убежденность в том, что все идет хорошо. Вот зачем мне музыка. Я убежден в том, что никаких "плохих времен" ("ох, какие жуткие времена!") не бывает. Бывает жуткое твое участие в этих временах. А если ты участвуешь в этом деле с хорошей музыкой, то и времена "съедаются". Как становится ясно из слов режиссера, одним из певцов нового времени стал лидер распавшейся группы "Ленинград" и ныне существующего "Рубля". В отрыве от музыкальных вставок в фильме происходят фантастические вещи, один пересказ которых впечатляет: Лев Николаевич Толстой, прогуливающийся у вагона современного поезда-СВ мимо Башмета, взбирается в ротонду и поднимается в ней на манер летающей тарелки в небо – чтобы навестить своих в Ясной поляне. Отмотавшая срок на нарах Алика возвращается в этот мир просветленной, готовая играть Анну Каренину. Судьба Бананана после смерти напоминает историю из "Головы профессора Доуэля", Маковецкий становится Соловьевым, а жена убитого Крымова десяток лет поджидает убийцу мужа в психиатрической лечебнице. Музицирование не просто заключает происходящее в мелодическую рамку, но само становится центром событий, - картиной, лежащей на паспарту из выписки о состоянии здоровья клинического сумасшедшего. Воздушность, порыв ветра, спутник лучших произведений Сергея Соловьева, воплощается прямо здесь. Пока Катя Волкова, в миру томная дама, в фильме поет, обстриженная, темноволосая, бледная, худая и яркоглазая; пока Юрий Башмет играет на альте в зале Санкт-Петербургской филармонии; пока Шнур хрипит на большой сцене про небо; в общем, пока играет музыка, прекрасная, жестокая, на разрыв аорты, с болью и скрежетом, взрывными согласными, в кровь разбитыми губами и поломанными пальцами, на любом языке говорящий зритель понимает, что перед ним свежее, живое, человечное. Закрывая глаза на драматические отступления и несостоявшуюся историю, погружаешься в эти поющие лица и быстрые пальцы, звуковые волны и крики, говоришь себе: вот оно, пускай, не новое, известное, но самое сейчас нужное. Соловьевское.
Какой стала "Асса" без Цоя
Два
дцать два года спустя после премьеры кинофильма "АССА" Сергей Соловьев возвратил на экраны уже любимых героев, воскресив тех, кто погиб, вспомнив тех, кто ушел безвозвратно. О том, кто стал певцом сегодняшнего времени, узнали Дни.Ру, посмотревшие продолжение легендарного фильма, картину "2-АССА-2".
Первая "Асса" 1987-го года завершалась титром о том, что на самом деле все только начинается, а также выступлением Виктора Цоя с песней про перемены. Сергей Соловьев утверждает, что сам не собирался делать сиквела, потому что не очень к этому хорошо относится. Однако, донимаемый просьбами, пересмотрел историю о мальчике Бананане и понял, что уже в первом фильме положено начало второму – тем самым титром. Важной частью первого фильма была музыка – во второй "Ассе" Соловьев вместо пресловутого поиска героя этого самого героя убивает, зато находит новую музыку.
Как со стихами лучше понимаешь прозу, так с музыкой лучше понимаешь, что происходит на белом свете, чем с выпуском новостей или с газетой