Молодой Лейбниц самостоятельно изучил латынь и греческий язык. Образование он получил в Лейпцигском и Йенском университетах. С юных лет его эрудиция и ораторский талант вызывали восхищение окружающих. 5 ноября 1666 года в Нюрнбергском университете молодой ученый успешно защитил диссертацию на соискание степени доктора права.
Готфрид Лейбниц заметно опережал свое время. Он внес значительный вклад в развитие логики, математического анализа, философии. Его работы в этих областях, такие как "О комбинаторном искусстве", "Рассуждение о метафизике", пользовались и продолжают пользоваться заслуженным вниманием ученых. Лейбниц изобрел собственную конструкцию арифмометра, который намного лучше паскалевского выполнял умножение, деление и извлечение корней.
В 1697 году Лейбниц познакомился с Петром I, который в то время путешествовал по Европе. Благодаря плодотворному общению с ученым русский царь впоследствии одобрил создание Академии наук в Петербурге, что положило начало развитию российской науки по западноевропейскому образцу.
В 1700 году Лейбниц основал Берлинскую академию наук. Он же стал ее первым президентом. Помимо этого, он был избран иностранным членом Парижской академии наук.
Последние 15 лет жизни Лейбница оказались на редкость плодотворными. В 1705-м он завершает работу над "Новыми опытами о человеческом разумении" (впервые опубликованы в 1765 году), уникальным комментарием к "Опыту о человеческом разумении" Дж. Локка, в 1710-м издает "Опыты теодицеи", пишет "Монадологию" (1714 год), небольшой трактат, содержащий краткое изложение основ его метафизики. Важное значение для понимания поздней философии Лейбница имеет также его переписка с Ремоном и особенно с ньютонианцем Кларком.
Готфрид Лейбниц умер 14 ноября 1716 года в Ганновере. Он был исключительно эрудированным человеком, разбирался в философии и во многих научных областях. Наибольшее влияние на его взгляды оказали философские идеи Декарта, Гоббса, Спинозы, Мальбранша, Бейля и др. Большой интерес Лейбниц проявлял также к античной и средневековой философии, что было не совсем типично для философа Нового времени.