Евгений Александрович, расскажите о проекте "УчимЗнаем" и об участии в нем школы №109.
Видите ли, это очень давняя история, потому что еще в 80-е годы прошлого века вместе с академиком Александром Григорьевичем Румянцевым мы вынашивали идею обучения детей, находящихся на длительном излечении. Как это выглядело раньше? Мы входили в палаты таких детей, видели, как дети играют шлангами от капельниц – у них ничего другого тогда и не было, слышали, как они обсуждали, кто из них раньше умрет. Такая была ситуация.
И случилось так, что был создан Национальный медицинский исследовательский центр детской гематологии, онкологии и иммунологии имени Дмитрия Рогачева – это единственный центр в мире, который назван именем мальчика. С этого момента наша идея стала реализовываться в полном объеме, потому что нельзя без союза медицины и образования. Образование имеет значение возвращения человека к жизни: взрослого – когда он возвращается на работу, ребенка – когда он получает образование. Здесь заложено огромное моральное, психологическое значение. Поэтому возник проект "УчимЗнаем".
В рамках проекта "УчимЗнаем" общеобразовательная школа в стационарах Национального научно-практического центра детской гематологии, онкологии и иммунологии имени Дмитрия Рогачева и в Российской детской клинической больнице функционирует как обособленное подразделение московской школы № 109. Ребята имеют возможность занимать по основным и дополнительным общеобразовательным программам.
Найти подход, заинтересовать школьников каким-либо учебным предметом бывает непросто, а что же говорить о ребятах, которые выдерживают тяжелые операции и процедуры. Какая у них мотивация?
Здесь особая ситуация, связанная с федеральными образовательными стандартами, где есть не только предметная компетенция, там есть такая вещь: учитель должен создавать личностные смыслы для каждого ребенка. Были разработаны специальные методики, технологии обучения, потому что даже дети, которые находятся под капельницей, даже дети после химиотерапии, которым иногда жить не хочется, должны "взять себя за шиворот" и заниматься. Это очень отвлекает, дает цель и смысл жизни.
Приведу пример. Вот девочка, которая блестяще занимается английским языком в больнице. Спросите ее, почему она это делает. Она ответит: "Возможно, я попаду в госпиталь за границей и должна находить общий язык с медсестрой и врачом". Вот вам личностная мотивация этого ребенка.
Я написал в одной из своих книг про адаптивную школу: тест – не диагноз, диагноз – не приговор. Каждый ребенок имеет право на чудо, и мы являемся свидетелями таких чудес.
Что нужно делать взрослым, чтобы отвлечь детей от мыслей о болезни?
Одна девочка из Казани, по имени Лиза, в прошлом году оканчивала 11 класс школы. Она перенесла серьезную операцию, после которой были проблемы с движением и речью. Одно дело – заниматься с логопедом, другое – делать радиоспектакли в хорошо оборудованной радиостудии. Возникает совершенно другая мотивация, это же интереснее.
Вдруг во время этих спектаклей наши педагоги увидели, что у нее хороший слух, неплохой голос. С ней стали заниматься отдельно. Подключились наши друзья – рок-музыканты. А у нее была мечта: она хотела записать свой альбом. И с ней записали этот альбом. В разгар единого государственного экзамена была презентация этого альбома. Сбежалась вся больница: дети с таким же диагнозом, врачи, педагоги. И она пела. Она была еще в парике после химиотерапии. Пела она божественно. Летом сдала ЕГЭ, поступила в музыкальное училище.
А, что самое важное, врачи не зафиксировали рак. Болезнь ушла. Рак ушел, волосы отрасли, в сентябре она замечательно выступала в Колонном зале в День борьбы с детским раком. Вот это и есть высшая цель, самый главный результат. Это уже не просто учеба во имя обучения и сдачи экзаменов.
Проект "УчимЗнаем" – симбиоз медицины и образования. Какую роль играют врачи в выборе образовательной траектории и объема нагрузок для ребят?
Есть сторона содержательная – как обучать. Мы связаны рамками времени, есть медицинский протокол, мы не можем перегружать детей. Тем не менее, они блестяще сдают и ГИА, и ЕГЭ, и поступают в вузы, продолжают учиться. С тех давних 80-х годов прошлого века медицина в онкогематологии сделала огромный шаг вперед: если раньше в ремиссию выходило, по сути дела, выживало только 13% детей, то сейчас таких 80%. Им дарят годы, десятилетия жизни, тем более они должны жить полноценно. Поэтому есть не только медицинская, но и педагогическая, психологическая составляющие. У нас даже под капельницей дети с удовольствием занимаются робототехникой и математикой.
Входят ли в проект совместные занятия детей, находящихся на лечении, со здоровыми ровесниками?
Мы не всегда понимаем, что такое инклюзия. Мы часто считаем, что здоровый нужен больному. На самом деле, часто происходит наоборот. Расскажу об этом отдельную историю. Девочка два года назад училась в 10 классе. Была попытка суицида. От нее мальчик ушел – несчастная любовь. Но когда она занималась на занятиях с ребятами, которые были после облучения, она поняла, что ее собственные проблемы – ерунда. И все встало на свои места в системе ценностей, в оценке своих, якобы бед. Это очень тонкая вещь – инклюзия, которая реализуется в рамках проекта.
Серьезная болезнь ребенка – это драма в жизни, и в первую очередь для родителей, которые осознают всю ситуацию. Предусмотрена ли какая-либо помощь, поддержка, обучение не для детей, а для родителей?
Дети часто находятся на лечении вместе с родителями, которые помогают в учебе. Чтобы родителям было проще справляться с этой задачей, учителями школы и преподавателями Московского городского педагогического университета проводятся курсы по обучению родителей. В Москве идет специальная программа дополнительного образования, мы даем мамам дополнительную специальность тьютора, который сопровождает больного ребенка. Это целая программа реабилитации семьи.
Получить образование и помощь в рамках проекта могут только московские школьники или Москва протягивает руку помощи регионам?
Помимо содержательной, медицинской, психологической, педагогической стороны дела, есть в проекте очень серьезная вещь, связанная с администрированием, нормативной базой, финансированием.
С точки зрения существующей нормативной базы я не имею права учить детей из других регионов. Вот кем бы я был, если бы сказал, что москвичей я буду учить, а вас, из 84 регионов, – нет. А там 84 региона плюс еще донецкие ребята, плюс крымские, ну и так далее.
Я очень благодарен Сергею Семеновичу Собянину, который нашел возможность, административные и финансовые подходы для того, чтобы учить всех детей России. Это был первый человек, который поддержал нас, когда 2011 году открылся центр, а вскоре школа. И был разговор с ним, и было сказано, что это все российские дети, и мы будем их учить, и мы это делаем. Дети из разных регионов России находятся в федеральном центре, школа финансируется из бюджета Москвы. Любой ребенок, находящийся на длительном лечении, получает подготовку.
Второй момент, тоже формальный, казалось бы. Я не имею права принимать у них экзамены, потому что нет московской прописки. Это что значит: бери капельницу и езжай к себе домой? И было сказано и закреплено специальным постановлением, что пропиской будет больница. И сейчас ребята сдают экзамены в Москве.
И надо сказать, что все это было сделано не накануне выборов, а пять лет назад, когда никакими выборами и "не пахло". Вот так и делаются настоящие дела, поверх барьеров разных: медицинских и педагогических, административных и финансовых.
Востребованы ли московские наработки в других городах России и мира?
На сегодняшний день проект "УчимЗнаем" разросся. И сегодня у нас 18 партнеров в разных регионах. Мы открыли такие же центры обучения детей на базе больниц и госпиталей от Хабаровска до Калининграда. Московский опыт помог создать аналогичные проектные школы в Калининграде, Хабаровске, Воронеже, Орле, Московской и Ленинградской областях, Перми, Ростове-на-Дону.
Постепенно к проекту присоединяются площадки в детских больницах субъектов Российской Федерации и ближнего зарубежья. И на очереди открытие еще центров. В этом году заработает 9 школ в разных городах России по примеру Москвы. Не то, что мы командуем парадом, это структура, которая обучает людей. За нами пошли учителя во многих регионах. И сегодня уже большая армия учителей занята такой деятельностью. Это сетевой проект, сетевое взаимодействие.
Наш проект интересен и коллегам из дальнего зарубежья. К нам сейчас зачастили специалисты из США, Японии, Германии.
Каковы, на Ваш взгляд, перспективы развития проекта?
Есть пословица о том, что дурной пример заразителен. Оказывается, не только дурной, но и хороший тоже заразителен. Любая хорошая вещь растет не сверху, по приказу, она растет снизу. Этот процесс пошел. Нашу инициативу поддержали многие губернаторы. Поэтому, как я уже говорил, уже 18 точек открыто.
Работают эти школы, и учителя всей этой системы общаются почти ежедневно с помощью интернет-технологий. Идет взаимный обмен опытом, развитие. Уже обучены молодые ребята. Идет расширение и углубление проекта. Это тяжелая, но решаемая задача. Глаза боятся, а руки делают. Главное, делать и не останавливаться! Сеть растет, и мне это очень нравится.