Столпы мировой литературы в жизни зачастую были не только остры на язык, но и скоры на расправу. Достаточно вспомнить Сирано де Бержерака (не литературного героя, а его прототипа, французского поэта и драматурга). О подвигах этого гасконца-бретера ходили легенды – зачастую лишенные и намека на правдоподобие. Но дыма без огня ведь не бывает.
Ну а в сочетании со знаменитой "загадочной русской душой" романтизм и вспыльчивость творческих натур становились особенно взрывоопасны. Михаил Лермонтов был виртуозом язвительных эпиграмм, из-за чего постоянно возникали конфликты. Дуэлью, правда, окончились только два из них, вторая стала для поэта последней.
Известен удалой (и где-то даже буйный) нрав еще одного гения – Сергея Есенина. Не прочь поразмяться в удалой драке был и Владимир Маяковский. Список можно продолжать и продолжать... Но все эти "воинские" подвиги меркнут на фоне послужного списка "нашего всего".
У Пушкина за всю его жизнь было, по разным данным, от 26 до 30 с лишним дуэлей. Причем в подавляющем большинстве случаев инициатором поединка становился сам поэт, и только менее десяти раз вызов бросали ему. А начал свою дуэльную "карьеру" 17-летний Александр схваткой с родным дядей, который имел неосторожность отбить у будущего великого поэта даму. К счастью, поединок остался лишь в планах: родственников быстро помирили.
До определенного времени Александр Сергеевич, казалось, соблюдал некий режим: по одному вызову в год. Точнее, это были ссоры, зачастую – с друзьями, так что все эти дуэли были, в конце концов, отменены.
Так продолжалось до 1822 года. О том, что произошло с поэтом именно в это время, история умалчивает – однако поединки следовали один за другим. Часть из вызовов аннулировалась после примирения сторон – однако немало дуэлей состоялось. Так и продолжалось до самой последней. В списке противников Пушкина были министры и полковники, бессарабские помещики и офицеры генштаба.
Как известно, Пушкин был отменным стрелком (хотя некоторые историки и пытаются оспорить этот факт). При этом, несмотря на свою вспыльчивость, он так и не выстрелил ни в одного соперника (за исключением одной из первых дуэлей со своим другом Кюхельбекером, когда пистолеты были заряжены клюквой). Точнее, поэт либо отказывался стрелять после промаха противника, либо стрелял в воздух. Только вот Дантес не принял этот факт во внимание, и встреча с ним стала для Пушкина роковой.
Об этом нечасто вспоминают, но великий поэт был суеверен. Вот что писал по этому поводу его друг Владимир Даль. "Пушкин, я думаю, был иногда и в некоторых отношениях суеверен; он говаривал о приметах, которые никогда его не обманывали, и, угадывая глубоким чувством какую-то таинственную, непостижимую для ума связь между разнородными предметами и явлениями, в коих, по-видимому, нет ничего общего, уважал тысячелетнее предание народа, доискивался и в нем смыслу, будучи убежден, что смысл в нем есть и быть должен, если не всегда легко его разгадать".
Поэт никогда не садился за стол, где было 13 человек, не оставался в комнате с тремя свечами (эти приметы предвещали смерть). "Он терпеть не мог подавать и принимать от знакомых руку, в особенности левую, через порог, не выносил ни числа тринадцати за столом, ни просыпанной невзначай на стол соли, ни подачи ему за столом ножа", – вспоминали близкие Пушкину люди.
Плохими приметами сопровождалось венчание с Натальей Гончаровой. Упали крест и Евангелие, когда согласно традиции обряда молодые обходили вокруг аналоя. Обручальное кольцо Пушкина упало на ковер, а свеча в руке поэта потухла. Эти обстоятельства встревожили поэта. "Tous les mauvais augures! ("Плохие предзнаменования!", франц.)", – произнес он.
Мистическое предсказание однажды промелькнуло в зеркале – Пушкин увидел Натали с ее вторым мужем офицером Ланским. "Наташа! – позвал он странным сдавленным голосом. – Что это значит? Я ясно вижу тебя, и рядом – так близко! – стоит мужчина, военный… Но не он, не он! Этого я не знаю, никогда не встречал. Средних лет, генерал, темноволосый, черты неправильны, но недурен, стройный, в свитской форме. С какой любовью он на тебя глядит! Да кто же это может быть? Наташа, погляди!" – вспоминала позже Наталья Пушкина.
Друг Павел Нащокин заказал для Пушкина талисман – перстень с бирюзой (камень-оберег от насильственной смерти). По свидетельству секунданта Константина Данзаса, поэт забыл взять кольцо на роковую дуэль. Перед смертью Пушкин подарил перстень Данзасу со словами: "Это от нашего общего друга Нащокина".