Но от полумиллионного населения Краснодара скрыть это чрезвычайное происшествие было достаточно сложно: сотни людей своими ушами слышали взрыв, прогремевший на улице Тургенева. По городу поползли слухи…
Следователи, выехавшие на место взрыва, впали в ступор: такого им видеть никогда не приходилось. Разорванный в клочья и обуглившийся автобус ЛАЗ как будто разрезали огромными ножницами и подожгли. В нескольких сотнях метров криминалисты находили части обшивки салона, сидений, стекла и – что было особенно удивительно – металлические шарики из подшипников и гвозди, явно не входящие в детали двигателя и других механизмов автобуса.
Выяснить точно, сколько пассажиров находилось в автобусе было невозможно: некоторые тела разорвало в клочья, а после пожара, вспыхнувшего через несколько секунд после взрыва, многие из них обгорели или даже сгорели полностью. Известно было только, что в утренний час пик на этом маршруте ездили в основном студенты и рабочая молодежь, а все автобусы в это время, как правило, были забиты под завязку. Значит, в салоне могли находиться от 80 до 100 человек.
По материалам уголовного дела, на месте погибли пять человек, еще пятеро скончались в больницах Краснодара, более 40 человек получили ранения, шесть из них стали инвалидами первой и второй групп.
После опроса выживших пассажиров взорвавшегося автобуса сложилась четкая картина преступления. На одной из остановок в салон вошел низкорослый мужчина с большим черным чемоданом. Спустя некоторое время он пожаловался на недомогание и попросил водителя высадить его. Через несколько минут произошел чудовищный взрыв: автобус подбросило на несколько метров вверх, а взрывной волной срезало деревья у дороги и выбило окна и двери в близлежащих домах. Затем автобус, а точнее, то, что от него осталось, вспыхнул как спичка.
Удивительно, но выживший в этом аду водитель не потерял самообладания и даже попытался вручную разблокировать двери, чтобы люди смогли спастись из страшного пожара. Но многим в тот момент нужна была помощь профессиональных спасателей и врачей-реаниматологов.
Следствие по делу о взрыве на улице Тургенева в режиме строгой секретности вело местное управление КГБ СССР, милицию даже отстранили от опроса свидетелей и других оперативных мероприятий. В начале семидесятых годов в советском уголовном кодексе статьи "Терроризм" еще не было и преступление назвали "умышленным убийством, совершенным общеопасным способом".
На след террориста вышли очень быстро, по разным сведениям, за один или два дня: следователь вспомнил, что не так давно врача местной больницы хотели взорвать с помощью начиненного порохом огнетушителя, подвешенного к двери кабинета. Подозрение тогда пало на бывшего терапевта Петра Волынского. Его уволили за то, что он лечил пациентов достаточно странными методами: к примеру, прижигал им пальцы пламенем спиртовки. После постановки диагноза "шизофрения" Волынский работал грузчиком на стройке, но дело против него рассыпалось из-за отсутствия доказательств.
Выяснилось, что при росте в 158 сантиметров у горе-врача развился комплекс неполноценности – он завидовал всем, кто выше него и собирался расправиться с высокими гражданами, а заодно почему-то и со всеми руководящими работниками. Для этого он даже пришел с бомбой в чемодане на торжественный вечер в кинотеатре "Аврора", где собрался весь партийный актив и руководство Краснодара, но бдительный администратор не пустил его из-за отсутствия пригласительного билета.
Тогда Волынский решил устроить взрыв просто в людном месте и выбрал для выполнения своего жуткого плана рейсовый автобус. Как сказал террорист-одиночка на одном из допросов: "Я ненавижу людей". И добавил, что высокие люди всячески принижают низкорослых, отлавливают и кастрируют их.
В квартире у сумасшедшего врача-коротышки обнаружили порох, газовые баллоны, разобранные подшипники, проволоку и другие компоненты для производства самодельных бомб. Взрывчатых веществ было бы достаточно для взрыва пятиэтажного дома. На стене в комнате красовался портрет императора Наполеона, а рядом фотография самого Волынского с надписью "Мне можно все".
Выяснилось, что Волынский скрупулезно подсчитывал расходы на производство адских машинок. Следователи установили, что взорванная в автобусе на улице Тургенева бомба обошлась ему всего в 40 рублей. По тем временам – треть средней зарплаты в стране.
Медицинская экспертиза признала Петра Волынского невменяемым, по решению суда он был направлен на принудительное лечение в психиатрическую больницу закрытого типа. Террорист с комплексом Наполеона скончался в клинике поселка Новый Абинского района Краснодарского края в середине нулевых. Он провел за решеткой около тридцати пяти лет. За все это время Волынский написал в различные инстанции СССР, а позднее России около двух тысяч писем. Но они не дошли до адресатов – все послания сумасшедшего остались у главврача больницы.