Европа, учащая всех вокруг быть излишне толерантными, сама проявляет жесткость по отношению к людям, кощунственно относящимся к святым для многих вещам. Старый Свет, еще совсем недавно указывавший России, как ей надо было поступать с хулиганкам из Pussy Riot, сам проявляет "нетолерантность" по отношению к аналогичным случаям, происходящим на его территории.
Так, суд в Париже посчитал нарушением закона акцию активистки движения Femen в церкви Мадлен в центре французской столицы. Выступление в храме было оценено в один месяц лишения свободы условно, к тому же девушку обязали выплатить штраф и возместить затраты потерпевших.
Элоиза Бутон 20 декабря 2013 года устроила акцию протеста против позиции представителей Католической церкви, выступающих за ограничение абортов в Испании. Женщина с обнаженной грудью взобралась на алтарь в присутствии десятка человек. На спине активистки было написано "Рождество отменяется", а на груди – "344-я мерзавка".
Таким экзотическим и непристойным для общества (но не для активисток Femen) образом Бутон выступила в поддержку "Манифеста 343 женщин", которые боролись за легализацию абортов в 1971 году. Кроме того, активистка разбросала вокруг себя куски говяжьей печени, символизируя аборт. При этом на суде француженка, признав свою вину, в лучших традициях заявила, что ее акция была "политическим поступком".
Если следовать европейской логике, то Москве в ответ на вынесение приговора в отношении участницы Femen надо было бы сразу объявить ее политической заключенной и начать всячески защищать на международном уровне. Однако Россия этого не сделала и делать вряд ли будет, отчетливо понимая, что тот, кто оскорбляет чувства других людей, должен быть наказан за свои противозаконные действия.
Кроме того, Россия могла бы обратить внимание Европы на непоследовательность: чужих богохульниц Старый Свет защищает, а своих – наказывает по всей строгости. Но тоже вряд ли будет. По одной простой причине: Россия – не сторонник политики двойных стандартов. А парижский прецедент, хочется надеяться, поможет и остальной Европе по-другому взглянуть на общие для нее с Россией проблемы.