Статья 20 Конвенции ООН против коррупции предусматривает признание уголовно наказуемым деянием "значительное увеличение активов публичного должностного лица, превышающее его законные доходы, которое оно не может разумным образом обосновать". И может сложиться ошибочное впечатление, что Россия намеренно уклонилась от ратификации положений указанной статьи, пишет "Комсомольская правда".
Автор статьи, завкафедрой в Российской правовой академии Минюста, доктор юридических наук Вадим Виноградов уверен, что в обществе формируется мнение, переоценивающее потенциальную эффективность имплементации (применения) указанных положений и Конвенции в целом. В качестве наглядного примера эксперт приводит такие страны, как, например, ФРГ, Ирландия, Новая Зеландия и Япония.
Эти государства сложно заподозрить в лояльном отношении к коррупции, но они вообще не ратифицировали данный документ. Более того, страны, входящие в десятку государств с наименьшим уровнем коррупции, согласно прошлогоднему рейтингу независимой организации Transparency International, вообще не применяют статью 20 Конвенции ООН.
Эта норма, подразумевающая криминализацию незаконного обогащения, пришла из Латинской Америки, отмечает Виноградов. В то же время Конвенция прямо указывает на самостоятельный выбор каждым государством-участником механизмов борьбы с коррупцией, исходя из правовой системы страны.
Россия как добросовестный участник международного договора сделала заявление о том, что статья 20 противоречит Конституции. Соответственно Москва не может взять на себя соответствующие обязательства. Так, кстати, поступили, например, и Канада со Швейцарией. Одним из основных препятствий для применения статьи 20 Конвенции является ее противоречие основополагающему принципу главного закона страны – "презумпции невиновности", подчеркивает Вадим Виноградов.
Схожие проблемы есть и в других странах. Так, США, ратифицировавшие документ в 2006 году, до сих пор не имплементировали статью 20 и не собираются выполнять ее положения. Американцы считают, что они идут вразрез с презумпцией невиновности и законодательным правом подозреваемого не давать против себя обвинительные показания.
Более того, пишет автор статьи, применение 20-й статьи может противоречить другим международным обязательствам государства. К такому мнению пришли в Норвегии и Австрии. В результате ратификация этой статьи была признана нецелесообразной.
Что же касается криминализации незаконного обогащения, то Вадим Виноградов уверен, что уголовному преследованию должно подвергаться не незаконное обогащение, а факт совершения противоправного деяния. То есть незаконное обогащение не может повлечь ответственность, поскольку является не деянием, а его результатом. Таким образом, резюмирует юрист, полноценная имплементация в России указанной нормы Конвенции ООН потребует полного пересмотра Конституции и масштабной ревизии принципиальных основ законодательства.
В то же время нельзя забывать, что за последние годы контроль за доходами, а также расходами российских чиновников был многократно усилен. Это касается и приема на службу, и ежегодного декларирования имущества. Еще одной крупной вехой в развитии антикоррупционного законодательства будет находящийся на рассмотрении в Госдуме президентский законопроект по борьбе с коррупцией, отмечает Виноградов. Документ предлагает несколько новаций, подтверждающих курс на усиление борьбы с коррупцией и пресечение конфликтов интересов на госслужбе.
В частности, предусматривается, что обязанность чиновников декларировать расходы на крупные сделки существенно расширится, вместе с этим вырастет число лиц, которым запрещено владеть иностранными активами, а также будет введена обязательная подача сведений о доходах и имуществе для всех кандидатов на государственную службу. Фактически в российское законодательство внедряются все более жесткие требования по борьбе с коррупцией, делая неактуальными дискуссии о ратификации статьи 20 Конвенции ООН.