Спецслужбы убеждены, что трагедия в Беслане была лишь первым этапом в тщательно спланированной лидерами террористов широкомасштабной диверсионной акции. Ее задачей-минимум было разжигание старого осетино-ингушского конфликта, задачей-максимум – война на всем Северном Кавказе. Банде Полковника (его личность, кстати, точно пока так и не установлена) с самого начала отводилась роль пушечного мяса в масштабной акции, организованной Шамилем Басаевым, пишет "Коммерсантъ", ссылаясь на участников расследования теракта. Оказавшиеся в заложниках дети были обречены, поскольку школу захватили не переговорщики, как это было в случае с "Норд-Остом", а смертники. Хотя сами смертники могли и не догадываться о своей роли. "У них задача была – отвлечь федералов от Чечни, вынудив их работать на два фронта",– почти дословно эту фразу повторяет большинство местных силовиков. Требования о выводе войск из Чечни, освобождении боевиков, арестованных за нападение на Ингушетию, были заведомо невыполнимы и выдвигались лишь для того, чтобы привлечь побольше внимания к своей акции, а заодно оттянуть время. Да и некоторые заложники утверждают, что когда Полковник говорил с кем-то по телефону, то произнес такую фразу: "Мы свою часть выполнили, теперь ваша очередь". Но развязка наступила раньше, чем предполагали бандиты. На проходящих по всей республике собраниях, митингах, похоронных процессиях работают пропагандисты (оперативники считают их басаевскими агентами, но претензий им сейчас предъявить нельзя), призывающие народ к мести. Люди во всем винят ингушей, власти и президента Северной Осетии Александра Дзасохова. Общественный вердикт уже вынесен: "Он – не мужчина". На Кавказе это равносильно приговору. Но это эмоции, а вот к республиканской милиции у людей накопилось много конкретных вопросов. Теперь уже точно известно, что в ночь накануне захвата Полковник и его боевики собрались на южной окраине Сунженского леса в окрестностях сел Хурикау, Инарки, Кседах и Сагопши. Эта территория, от которой до Беслана полчаса езды, расположена возле административной границы между Северной Осетией и Ингушетией и считается нейтральной: юридически принадлежит Северной Осетии, но живут там в основном ингуши. Поэтому милиционеры обеих республик предпочитают в Сунженском лесу не показываться. Из Хурикау в Беслан ведут две автодороги. Основная – через поселок Батакаюрт, она жестко контролируется как с осетинской, так и с ингушской стороны; и старая грунтовка через маленькое село Раздзог и прилегающие сады. Транспортный поток по грунтовке, как утверждают жители Беслана, зачастую превышает тот, что идет по основной дороге, но ездят там лишь те, кто избегает встречи с милиционерами. В первую очередь водители "левых" бензовозов. На Раздзогской дороге нет стационарных блокпостов, но постоянно дежурят так называемые дикие милицейские бригады. Их главная задача – получать с контрабандистов "таможенную пошлину". Достоверными сведениями о том, что террористы именно так и откупались, следствие не располагает. Однако все бесланские водители убеждены, что проехать через Сунженский лес и Раздзог забесплатно, тем более с таким, как у Полковника, грузом, невозможно. Сейчас осетины убеждены, что их предали власти всех уровней. Осталось найти конкретных виновников и отомстить. Осетинские оперативники считают, что завершающий этап широкомасштабной диверсии, организованной лидерами исламских экстремистов, уже близок. Потерявшие своих близких люди вот-вот готовы взяться за оружие. И мстить они собираются в первую очередь своим соседям-ингушам. Тем временм в республике планомерно разжигаются антиингушские настроения. К примеру, версия о том, что взрывчатку и оружие в школу завезли еще летом ингуши-шабашники. Однако сегодня уже точно установлено, что все оружие и взрывчатку террористы привезли с собой, а полы они вскрывали для того, чтобы осмотреть подвальную часть здания, через которую теоретически мог ворваться спецназ. Однако история про пособников-шабашников пересказывается на разные лады до сих пор. Кроме того, в Беслане до сих пор убеждены, что террористов добровольно привез из Хурикау "продажный ингушский милиционер" Усман Гуражев. И это несмотря на то, что чекисты проверили участкового вдоль и поперек и только после этого отпустили за непричастностью. Активно обсуждается и массовое бегство североосетинских ингушей, якобы происходившее накануне захвата школы. "Они бежали отсюда, оставляя своих женщин, детей и стариков. Знали, что детей мы трогать не будем,– вспоминает таксист-частник Алан.– Я один только в Хурикау четыре рейса тогда сделал". По мнению Алана, все бесланские ингуши знали о готовящемся теракте, но ни один из них не захотел предупредить соседей. О том, что кто-то из ингушских переселенцев убежал на родину перед терактом, в милиции не знают. "После того как все случилось, многие ингуши действительно решили на время покинуть нашу республику,– объяснили в бесланском РОВД.– Но так бы поступил на их месте любой осторожный человек. Ведь после такого жуткого теракта действительно можно угодить под горячую руку по национальному признаку".