"Корабль находится в таком состоянии, что может в любой момент взлететь на воздух. Это особенно опасно с учетом того, что он оснащен ядерной силовой установкой". Это сказано по поводу флагмана Северного флота, тяжелого атомного крейсера "Петр Великий", и не кем-то.
Это горькое признание сделал Главнокомандующий Военно-морским флотом Владимир Куроедов. Крейсер был спущен на воду всего-то в 1998 году.
Эти неосторожные слова вызвали настоящую панику. В организации стран "Баренц-региона". В Европе. В рядах экологов. Эти же слова вызвали, я думаю, скрип зубов у многих военных чиновников. Думаю, не слишком обрадовался и президент России. Но – впрочем – именно он добивался того чтобы адмиралы начали говорить неслыханную вещь – правду о состоянии нашего флота в открытую.
Флот у нас в Министерстве обороны одно время не очень любили. Было модно цитировать слова маршала Жукова о том, что стоит флот дорого, а отдача от него на фронте небольшая. К чести флота надо сказать, что его вклад в дело победы был огромен. Впоследствии флот стал необходим, как база для скрытого размещения и доставки ракет различного радиуса действия. В том числе и межконтинентальных баллистических ракет. Как раз такая не взлетела на учениях, которыми руководил лично Верховный Главнокомандующий, президент Путин. Вторая на тех же учениях сбилась с курса и не попала куда нужно. Полет третьей президента уже не вдохновил.
Президент у нас – человек почти военный. Логика армии ему понятна. Был отдан приказ – "проверить!" И стали проверять.
И горечь вызывает не то, что даже на таком корабле, как "Петр Великий" у нас дела находятся в таком плачевном состоянии. Горько, что командиры кораблей смирились с подобным положением вещей. Что береговые службы разлагаются. Что флот перестал ходить в походы, десять лет стоял, как крейсер "Аврора" на приколе. Ну, так то ж музей!
Мне самому довелось побывать в Североморске в 1996 году. Когда увидел я капитан-лейтенанта, который смущенно спросил, не смогу ли я сказать, где можно достать лампочку на 27 вольт ("Их в Армении делали, а у нас теперь и завода такого нет, да… И если спонсора найдете – тоже просто здорово будет. Мы ж бюджетники"…), стало мне грустно. А он еще поведал тайком, после стакана водки: "Вас то еще пустили, туда где матросов кормят нормально, а нам зарплату выдают хотя бы раз в три месяца. На другом корабле вас бы таким матом обложили…" Название корабля и фамилию человека опускаю по понятным соображениям.
Когда капитан-лейтенант называет себя не офицером, а "бюджетником", а флот, который еще несколько лет назад носил название "Самый Флот" (по первым буквам аббревиатуры – СФ) пытается выжить и ищет спонсоров… Это не могло кончиться добром.
А потом был "Курск"… Потом – гибель второй подлодки, которую транспортировали к месту захоронения, гибель людей. И все дела тщательно заминали, и никто не был наказан.
Но вот когда президент приехал на учения и «не срослось» запустить две ракеты, как следует, после начальственной выволочки – зашелестели, забегали, начали проверять. Ни следствие, ни суд не работают так эффективно, как служебная "оплеуха" (кто служил, понял, что я имею в виду) от вышестоящего начальника.
Но почему? Этому есть обвинение. Потому что катастрофами и воинскими преступлениями занимается у нас прокуратура военная, и суд вершит юстиция военная, и судьи в погонах, и прокуроры, и следователи в погонах – люди из одной корпорации, в которой давно, не только в постсоветские годы сложилась порочная корпоративная этика, основанная на двух поговорках: "рука руку моет" и "сор из избы не выноси". Вспомним суд по делу Холодова, где порой складывалось впечатление, что обвинитель и свидетели говорят в пустоту, что их слова ничего не значат. Открою вам "великую тайну" – так оно и есть. В суде, который по определению является корпоративным, не члены корпорации не имеют никакого голоса, как передатчик, который вещает на чужой волне.
И пример этот я вспомнил и привел здесь не зря. Во-первых, такими неуслышанными могут оказаться матери и отцы всех потенциальных жертв возможных в армии катастроф, неуставных взаимоотношений и прочего, об этом уже и писать-то не нужно. Об этом все знают. Но, главное, армия пока воспринимает президента как "своего". Как только президент "чужой" – она начинает неумолимо и очень быстро разлагаться, как это было при президенте прежнем, которого военные так и не приняли и не признали. Маневрировать в узком пространстве "свой-чужой" президенту, на чьи плечи легла еще и ответственность за проведение военной реформы очень трудно.
И президент нащупал метод наведения порядка. "Построить", кого надо. Показать, кто тут главнокомандующий! И хорошо, что "Петр Великий" сейчас пойдет под ремонт, на не на дно. Единственное, что тут плохо – что долго такие способы не помогают. Реформа – эффективная и настоящая – нужна, необходима хотя бы потому, что президент не может устроить учения во всех частях, подразделениях и на всех кораблях вообще. То есть, теоретически-то может. Но денег не хватит, а главное – он не успеет везде побывать лично, будь у него даже пожизненная власть.
Андрей Цунский