Десять лет назад в Чечню были введены войска. О том, как готовилось это во многом для России трагическое событие, рассказывает "Московский комсомолец", побеседовавший с теми, кто управлял тогда страной.
Александр Коржаков, с 1991 по 1996 г. — начальник Службы безопасности Президента РФ:
— Решение о вводе войск готовилось Администрацией Президента, в частности Филатовым, руководителем Администрации, и активное участие принимал в этом замдиректора ФСК — начальник УФСК по Москве и Московской области, бывший кандидат в президенты Евгений Савостьянов. Они подвигали Ельцина к этому. Я пришел к такому выводу после того, как сам лично поговорил с помощником Дудаева Салмановым, его доверенным лицом. Суть того, что он говорил: Дудаев категорически не хочет войны. Это было уже после ноябрьских событий, когда наших танкистов пожгли... Эта операция — провокация, устроенная Савостьяновым, — полностью провалилась, и, к сожалению, никто за это и за многочисленные жертвы не ответил. Беседа с доверенным человеком Дудаева была достаточно хорошая, дружелюбная. После того как ее расшифровали, я носил текст к Ельцину и даже подчеркнул ему салатовым маркером места, которые нужно было прочитать. Он читать не захотел. "Ладно, — говорит, — вы мне в двух словах расскажите, о чем там речь". Дело в том, что к моменту нашего разговора с этим чеченцем Дудаев восемь раз выходил на Ельцина, пытался поговорить с ним. Тем более что они по зубам России вдарили в этой провальной операции. А кто виноват в событиях ноябрьских 1994 года, которые спровоцировали войну? Ведь получается, Россия получила пощечину, и Ельцин, естественно, как человек амбициозный, сказал: "Надо ответить..." В общем, операция та в ноябре была фатальной ошибкой. Война началась по глупости, которую спровоцировали Савостьянов, Филатов и те, кто вокруг них находился. Они ввели в заблуждение директора ФСК Степашина...
Если говорить о коммерческих интересах, подогревавших войну, то это чеченская нефть, и больше ничего. Савостьянов ко мне приходил раз в три дня — ему надо было заручиться высокой, как он считал, поддержкой... Я ему говорил: "Чем ты занимаешься, Женя? В Москве дел непочатый край, зачем тебе нужна Чечня?" Мне она была ненужна. А ему нужна... Геннадий Захаров, с 1993 по 1996 г. — начальник Центра спецназначения Службы безопасности Президента РФ: — Это было накануне начала войны — в конце ноября 94-го. У меня в Моздоке было подразделение — 38 человек во главе с моим замом Гордеевым Александром Тимофеевичем. Они выполняли там свои задачи, каждый день выходя со мной на связь. И вдруг очередной звонок: "Штаб Степашина разрабатывает план спецоперации по захвату дворца Дудаева и ликвидации Дудаева. Он намерен привлечь наше подразделение". Поскольку наше подразделение Степашину не подчинялось, он позволил согласовать вопрос со мной. Я доложил Коржакову, и тот послал меня разобраться на месте. 28 ноября я был в Моздоке. Веду разговор со Степашиным. К этому времени там уже было подразделение "Альфа" и подразделение спецопераций ФСБ во главе с генерал-лейтенантом Дмитрием Герасимовым. Общая численность — около 120 человек. Суть операции, как мне описал ее Степашин, была такова: личный состав на 40 автомашинах "Жигули", "Нива", "Волга" с чеченскими водителями (это все предоставляли чеченские оппозиционеры) разными маршрутами должен был выдвинуться в Грозный, где-то (!) концентрироваться, атаковать дворец Дудаева...
Я предложил задействовать 10—12 вертолетов "Ми-8" и высадку десанта предусмотреть не автомашинами, а вертолетами, которые потом должны будут эвакуировать подразделения с места операции. А для боевого обеспечения задействовать еще 4—5 боевых десантных вертолетов, которые сначала обеспечат огневую поддержку десанта, а потом поддержат огнем при эвакуации. Одновременно с вылетом из Моздока должна была выйти бронегруппа — батальон с целью эвакуации после выполнения задания и как страховка на тот случай, если с вертолетами не получится... Степашин со мной согласился. Но после согласования вопроса с командованием ВС вертолеты отпали — их просто не оказалось. Этот разговор со Степашиным был 28 ноября в 22.00, а на следующий день утром, в 10.00, мы были в поезде, где располагался командный пункт Грачева. На совещании присутствовали: он, Герасимов, Степашин, Зайцев (командир "Альфы"), я. Речь шла о выделении мобильной бронегруппы. Грачев сказал, что это невозможно. Так как Герасимов и Зайцев были подчиненными Степашина, они молчали. А я не был ему подчиненным и сказал, что мои люди в такой операции участвовать не будут. Грачев со мной согласился. Герасимов и Зайцев, видимо, обрадовались. Они прекрасно понимали, что 120 офицеров при таком плане можно было списывать сразу как потери, заранее. После разговора у Грачева я позвонил Коржакову, и он мне сказал: "Немедленно рви оттуда!" В тот же день я со своими людьми улетел в Москву из Моздока. Операция так и не состоялась... Такого в жизни не должно быть и не бывает, чтобы боевыми дивизиями командовали два человека: Грачев и Степашин. Степашин операцию придумал, а Грачева поставил в известность. Грачев, помню, вышел к нам на то совещание красный, глаза навыкате, может быть, с похмелья, сначала не мог въехать, о чем речь, — он не знал об операции... Анатолий Куликов, с 1992 по 1996 г. — командующий внутренними войсками МВД РФ, с 1996 по 1998 г. — министр внутренних дел: — Когда Совет безопасности принял решение о вводе войск, Министерству обороны и МВД поставили задачу спланировать операцию. Скажу откровенно: планирование не было проведено детально. Видимо, по причине недооценки противника. Начальник Генштаба Колесников на одном совещании в начале ноября 94-го в кабинете Степашина мне сказал: "Я дам вам две батареи, этого будет достаточно". То есть за месяц до начала войны Генштаб не был подготовлен к ее ведению. В воскресенье 11 ноября 94-го должен был начаться ввод войск в Чечню. С командующим СКВО Алексеем Митюхиным мы расстались в час ночи, а в 5 утра я ждал сигнала о начале движения колонн по четырем маршрутам. Но сигнала не было. Прошло 10 минут — тишина. Звоню на КПП, начальник оперативного управления СКВО Юра Вьюнов отвечает: "Командующий отдыхает. Он после твоего ухода связался с Грачевым и попросил разрешения перенести начало операции на 8 часов: колонна Чиндарова не успевает подготовиться". Я от злости даже выругался матом. Потом говорю: вы что делаете? Утром по Назрани никто не пройдет. В воскресенье собирается авторынок, там будут толпы — тысячи людей... Вьюнов в ответ: "Ну что же я могу сделать?" Прошу его немедленно разбудить командующего. Разбудил. Митюхин недовольно так: что ты привязался, министр обороны утвердил перенос, решения менять не будем. Я попытался выйти на Грачева, но меня с ним не соединили. Утром я вылетел на своем вертолете и с воздуха отслеживал маршруты выдвижения. В районе Верхних Ачалуков наблюдал такую картину: колонну из 90 боевых машин десанта останавливают 15 ингушей с белым флагом и разворачивают ее обратно. Такое наблюдалось везде. Командиры уговаривали митингующих разойтись, не блокировать движение колонн. А на технике уже были порезаны топливные и тормозные шланги, подожжены 3-4 машины. Мой оператор все это снимал, и я вечером на разборе показал пленку Грачеву. Он был недоволен своими генералами. А что толку — войска-то уже увязли. Уже в первые сутки стало ясно, что рассчитанный на 19 дней план войсковой операции не выполнить. Мы не знали, куда суемся, шли в Чечню без разведки и оперативных данных. ГРУ на территории своей страны не ведет разведку, поэтому начальник Генштаба Колесников говорил: Чечня — не мое дело, пусть там работают милиция и ФСК. Но милиция и спецслужбы покинули Чечню еще в 91-м году. Прошло три года, и, конечно, никто толком не знал, что творится в республике. Кое-какую информацию давала лишь дудаевская оппозиция — Автурханов и его команда. Но они были неподготовленны и некомпетентны во многих вопросах — так же как и руководители ФСК. Они думали: передадим оппозиции оружие, переправим деньги, поможем спецами — и достаточно. О помощи так называемыми спецами стоит сказать отдельно. Звонит мне осенью 94-го Анатолий Романов и докладывает: привезли в Моздок пацанов — рядовых и сержантов, — которые должны заходить в Чечню. Переспрашиваю: каких пацанов? Я знал, что военной контрразведке поручили найти профессионалов-добровольцев, заплатить им деньги, подучить и лишь после этого отправить к оппозиции. Конкретно за набор отвечал руководитель ФСК по Москве и Московской области Савостьянов. На самом деле контрразведчики приехали в Таманскую и Кантемировскую дивизии, собрали солдат и сержантов, подлежащих увольнению, пообещали денег каждому, кто согласится на командировку. Люди даже не знали, куда поедут, деньги потом кому дали, кому нет. Группа прибыла в Моздок, разместилась на базе арсенала. Романову пришлось ее кормить, устраивать в казарму — даже такие вопросы не были продуманы. Создавалось впечатление, что ребята никому не нужны, недаром потом Минобороны от них открестилось. Как только дудаевцы пришли к власти, они начали вооружаться. При мне начальник грозненского гарнизона генерал Петр Соколов докладывал Руцкому о нападениях на армейские склады. От Соколова я и узнал, что одних автоматов в гарнизоне хранится 53 тысячи. На складе НЗ 506-го полка внутренних войск в районе Катаямы имелось примерно 1500 единиц стрелкового оружия. В конце сентября 1991 года я дал телеграмму командующему ВВ генералу Василию Саввину: прошу разрешить вывезти из Грозного оружие. Он звонит и спрашивает: "Что вы там паникуете? Если вывезти оружие, кто будет выполнять мобилизационное задание?". Чуть ли в трусости меня не обвинил. Пришлось объяснять, что если оружие не убрать из Грозного, то оно попадет к бандитам. Тем не менее командующий мне запретил что-то предпринимать. А во Владикавказ из Новочеркасска я уже подтянул колонну "КамАЗов" под оружие. Тогда по моему поручению оружием занялся командир 506-го полка Михаил Шепилов: ночью со всех автоматов сняли затворы. Три вещмешка с ними, наверное, до сих пор хранятся в Ростове. Когда чеченцы добрались до склада, им досталось небоеготовое оружие. И по всей стране в воинских частях стали пропадать затворы — крали, продавали. Но каждый затвор для автомата подгоняется индивидуально, поэтому все было бесполезно. В феврале 92-го, во время захвата склада боевиками, его вообще подорвали.