"Извольте, я женюсь... Но мои условия: все должно быть, как было до этого, то есть она должна жить в Москве, а я в деревне, и я буду к ней ездить. Счастье же, которое продолжается изо дня в день, от утра до утра, — я не выдержу... Я обещаю быть великолепным мужем, но дайте мне такую жену, которая, как луна, являлась бы на моем небе не каждый день", – писал Антон Чехов письме к издателю Александру Суворину в 1895 году. Все так и выйдет в итоге.
Пройдет три года, и 38-летний писатель познакомится с актерами молодого Московского Художественно-общественного театра, основанного Станиславским и Немировичем-Данченко. На репетиции "Царя Федора Иоанновича" его очаровала 30-летняя Ольга Книппер, игравшая царицу Ирину. Оказалось, что это любовь всей жизни.
Но он живет в Ялте – там климат благоприятнее для его хрупкого здоровья. А она – примадонна знаменитого столичного театра, которая не мыслила себя без сцены, сцена же привлекала зрителей благодаря ей. Поэтому их отношения были преимущественно эпистолярными – роман в письмах и телеграммах. Их осталось около 800 (Книппер продолжала писать письма Чехову даже после его смерти)! "Тебе, верно, странно думать, что где-то далеко есть у тебя мифическая жена, правда? — вопрошала Книппер в письме к Чехову. — Как это смешно. Целую и обнимаю тебя много раз, мой мифический муж".
Автор чеховской биографии в ЖЗЛ Алевтина Кузичева считала: "Оба как будто пытались в письмах сблизить свои несхожие мироощущения. Чехов — бесконечными признаниями в любви. Книппер — бесконечными обещаниями грядущей совместной жизни".
А cтарейший актер МХАТа Сергей Десницкий, заставший Ольгу Книппер-Чехову на сцене, на основе ее переписки с гениальным мужем, придумал и поставил пьесу о ее романе с Антоном Чеховым. И показал писателя без глянца. Не бронзовым памятником, а живым человеком – страдающим от туберкулеза и геморроя, часто изнывающим без вдохновения, жалующемся на холод в кабинете и жар в ватерклозете, ревнующим жену и узнающим о выкидыше у нее от другого мужчины, разрывающимся между братским и супружеским долгом, скучающим в разлуке без любимой, для которой изобретал ласковые обращения: "Собачка моя заморская", "Милый мой зяблик", "Песик", "Актрисуля моя хорошая".
Книппер же часто была единственным мотиватором для творчества в жизни писателя. "Ах, какая тебе роль в "Трех сестрах"! Какая роль! Если дашь десять рублей, то получишь роль, а то отдам ее другой актрисе", — в шутку писал он ей, работая над очередной пьесой.
В этой постановке режиссер объединил на одной сцене актеров разных поколений – занята и знавшая Книппер–Чехову 83-летняя Лариса Жуковская, и студенты. Эдакая преемственность поколений и верность традициям Станиславского. Молодые актеры, к слову, здесь очень хороши – смотришь на Юрия Раковича в роли Чехова и кажется, что лучше писателя и не сыграть.
А атмосферу, в которой жил Антон Павлович, удалось показать в спектакле, в том числе, и с помощью эффектной сценографии знаменитого даже в Америке художника Александра Окуня. Он использовал фотографии интерьеров, предоставленные несколькими чеховскими мемориальными музеями.
Вверху же, словно крылья парящей над волной чайки – символа Художественного театра – виды легендарного зала и сцены знаменитого шехтелевского творения в Камергерском переулке. Театр и служение ему – выше всего земного. Только театр и останется в итоге.