В конце 70-х годов прошлого столетия в Германии грянул скандал. Тогда обнаружилось, что премьер-министр земли Баден-Вюртемберг и видный политик ХДС Ганс Филбингер во время Второй Мировой войны служил нацистским судьей, выносившим смертные приговоры. Долгие годы об этом позорном факте забывали, а когда вскрылись все обстоятельства, он был вынужден подать в отставку. Эта история и стала фабулой для написанной в конце 70-х пьесы Томаса Бернхарда "На покой".
Главный герой – Рудольф Хёллер (Михаил Филиппов) – служит судьей в городе, от его мнения многое зависит. Например, сегодня он сумел добиться переноса строительства фабрики по производству ядовитых газов в другой район города. Ядовитые газы – это же так ужасно, правда? Особенно когда они рядом.
И его любимая сестра Вера (Евгения Симонова) очень ждет, когда брат выйдет на пенсию, получит заслуженный отдых. А пока она упорно гладит его судебную мантию (костюмы – Мария Данилова). Все должно быть идеально – ни единой складки. Вера нервничает, несколько раз переглаживает, потом начинает сначала. В ней все бурлит, но она не показывает вида. Приличие и добропорядочность превыше всего!
Но эта мантия – словно костюм актера для публики. А когда публики нет, можно одеться так, как тебе нравится. Например, в нацистскую форму СС, которую ты бережно хранишь все эти годы. Ее тоже нужно тщательно отгладить, смахнуть щеткой пылинки. А еще – полосатую робу заключенного из концлагеря не забыть. В нее нарядим сестру-инвалида Клару – пусть брату будет приятно вспомнить славную молодость. Может, он даже захочет обрить ей голову, как тогда пленным во время работы в лагере. А может, даже выстрелит – благо, ружье заботливая сестра сохранила с тех самых пор.
День для этого подходящий. 7 октября вот уже много лет в этом доме празднуют день рождения рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера. Семья многим ему обязана – и как жаль, что он покончил с собой такой молодой, ведь было ему всего 44 года!..
Это для нас Гиммлер – один из самых жестоких убийц в истории, главный идеолог Холокоста. А в этом доме – он смелый, принципиальный, отважный человек, красавец и умница. Ах, каким запоминающимся был его единственный приезд в лагерь, где работал когда-то Рудольф. И именно поэтому его фотокарточка – в новой серебряной рамочке на праздничном столе. Потом, правда, ее придется спрятать.
Ну да ничего, еще придет время и про это можно будет рассказывать смело, гордо. А пока надо поплотнее задвинуть шторы, чтобы никто не узнал о страшной тайне этого дома.
Вера в исполнении Евгении Симоновой ставит это своей главной целью жизни. Она каждым жестом подчеркивает, как важно держать лицо и выглядеть достойно в глазах окружающих. Ибо не может позволить, чтобы на их семью упала хотя бы тень подозрения, а еще не может допустить крошек на белоснежной скатерти, складок на платье, капель воды от утюга. Вся – натянутая струна, вся – нерв.
Но очень хочется напиться того же самого вина "Граф Меттерних", которое было в изобилии у начальства лагеря тогда, в годы войны. Напиться, чтобы забыть о кошмаре, в котором живешь уже столько лет...
Карбаускис, словно нейрохирург, препарирует мозг, чтобы понять мотивы этих страшных людей и выявить патологию. Ведь болезнь тут во всем. Сейчас Вера наденет любимому брату-убийце теплые носки, пододвинет стул – сядь поудобнее. Ты хочешь выстрелить в люстру и вспомнить, как стрелял в людей в лагере? Конечно, конечно, дай я только уберу со стола тарелку с нежной отбивной, которое приготовила на праздничный ужин, а то люстра упадет туда. Подожди, твой орден в виде нацистского четырехконечного креста висит на мундире слишком низко, дай, поправлю. А хочешь – побрей голову сестре, не лишай себя садистского удовольствия.
И только парализованная сестра Клара (Галина Беляева) презирает весь этот адский спектакль. У нее в пьесе мало слов и она почти все время молчит, читает газеты, штопает носки. Но именно это, осуждающее происходящее и его героев молчание, делает образ удивительно объемным, цельным. Она знает, что брат сейчас напьется и потащит в постель сестру Веру. Но знает так же, что связана с этой семьей до конца дней, иначе умирать бы ей сейчас где-то в приюте. Самым же мучительным для нее окажется просмотр семейного альбома, который раз в год достается из тайника.
Клара, вот ты голенькая! А вот мы с родителями на отдыхе – это была единственная наша совместная поездка. Рудольф, тут ты в первый раз в военной форме – смотри, как она тебе идет! Смотри, а это Париж, который взяли наши солдаты. Ужасный город, правда, Рудольф? А это ты в лагере – смотри, какие большие деревья. А это платформа, по которой привозили сюда всех. Но у вас же был гуманный лагерь! А это Рудольф уже под Ленинградом в каком-то особняке. А это Берлин после первой бомбардировки американцами – какие негодяи!..
Здесь кадры семейной идиллии чередуются со снимками фашистских преступников и их жертв. Но, как уверяет Рудольф, на войне нет места жалости и ему не стыдно ни за что – он лишь честно выполнял свою работу и остался верен присяге.
Рудольф в блистательном исполнении Михаила Филиппова – фанатик, садист, психопат, который заливает в себя вино бутылками, становясь агрессивным. Ах, с каким бы удовольствием он сейчас выстрелил в парализованную сестру!.. Ведь помнят, помнят руки! Но, черт, патронов нет... И тогда он будет душить эту проклятую Клару.
Развязка наступит неожиданно – с Рудольфом случится удар. И прежде, чем придет врач-еврей, надо снять с него офицерскую форму вермахта, стянуть лагерную робу с сестры, спрятать фото Гиммлера и семейный альбом. Никто ничего не должен заподозрить! Спектакль продолжается!
Про это лицемерие и гадость внутри и поставил спектакль Миндаугас Карбаускис. Художник Сергей Бархин придумал оригинальное сценическое пространство, напоминающее и мрачные кабинеты Рейхсканцелярии, и неприступный бункер, и дом, где не ждут непрошенных гостей. На стене – остановившиеся часы как символ того, что настоящая жизнь тут давно кончилась, остались одни только воспоминания.
Рудольф возмущается тем, что проклятые американцы разбомбили немецкие города, уничтожили великую культуру. Даже в инвалидности ненавистной сестры Клары виноваты они – за два дня до конца войны разбомбили школу и перекрытие упало на девочку...
Но при всей серьезности темы Карбаускису удалось избежать морализаторства и даже добавить нотки юмора. А название "Семейный альбом" – понятие, которое обычно связано с идиллической ностальгией – обретает тут новый смыл. И невольно начинаешь думать о том, какие тайны могут хранить наши собственные семейные альбомы...