Тонко ощущая состояние людей вокруг, Идаки Шин "настраивает" музыкальный инструмент на зрительный зал, добиваясь эффекта полного погружения слушателей в музыку. Музыка Шина звучала в "Карнеги-холле" в Нью-Йорке, в Большом театре на Сицилии, в Арктическом соборе в норвежском Тромсе и на других культовых площадках. Только за последние годы он выступил в Испании, Италии, Ливане, ОАЭ, Грузии, Македонии, Китае, Болгарии и многих других странах мира.
Дни.ру: Вы действительно верите, что в человеке заложен ген музыки?
Идаки Шин: Да, я согласен с этим утверждением. Но я интерпретирую его по-своему. Да, люди рождаются с определенными генами, которые наследуются из рода в род. Гены отвечают за развитие способностей и структуры органов, необходимых для восприятия окружающей среды. Я верю, что существует нечто, что дает мне возможность играть музыку, и энергия эта абсолютно точно дается из Вселенной. Мы черпаем силу из того, что находится вокруг нас – земля, по которой мы ходим, общество, с которым мы взаимодействуем. Эти факторы формируют способность человека самовыражаться. Но это не значит, что у каждого она есть.
Д.: Что вы чувствуете, когда слышите плохую музыку? Может ли плохая музыка навредить здоровью?
И.Ш.: Да, плохая музыка действительно может навредить. Одним из примеров служит демонстрация американцами звукового оружия, которое разрушает психику и тело на расстоянии. По сути звук – это самое важное в музыке, если музыкант может настраиваться на организм слушателя во время концерта и чувствовать реакцию органов человека на определенный звук, может выявить звук, который влияет на работу организма деструктивно. Если входить в резонанс с этим звуком, то здоровью слушателя можно нанести большой вред. Но лучше играть хорошую музыку, делающую людей счастливее, а тело здоровее.
Д.: Есть ли у музыки цвет и если да, то какой цвет у вашей музыки?
И.Ш: Нет, музыка бесцветна. Когда я играю, то вхожу в резонанс со звуком и энергией. Но эта энергия не обладает цветом, она абсолютно прозрачна. Когда музыкант производит именно такую энергию, он может давать что-то положительное людям. Как только начинаешь "окрашивать" ее в какие-либо цвета, то это уже не истинная музыка.
Д.: Должно ли это утверждение о прозрачной энергии музыки касаться других видов искусства?
И.Ш.: Режиссер фильма собирает его из мелких деталей. Поэтому он может усилить или придать "окраску" любому моменту, который он выберет сам. Если этой "окраски" нет или если режиссер не сосредоточен, то к середине фильма вы понимаете, что вам неинтересно – теряется нить повествования и сам смысл фильма. В изобразительном искусстве, если каждый художник не будет придумывать свой цвет, экспериментировать с ним, то их вообще перестанут различать, они станут единой серой массой.
Д.: Вы суеверный человек?
И.Ш.: Нет, я не суеверный. Совсем не обязательно верить в то, что придумали люди.
Д.: Происходили ли в вашей жизни необъяснимые вещи?
И.Ш.: Очень много невероятных, необъяснимых вещей происходит со мной. И каждый раз, когда я пытаюсь разобраться в них, я нахожу объяснение всем этим странностям.
Д.: Что способно заставить вас заплакать?
И.Ш.: Воспоминание о Хиросиме и Нагасаки. Когда это произошло, я был ребенком. Когда я начинаю думать о том, сколько жизней было разрушено, то сажусь за рояль и долго-долго играю.