Тамара Михайловна, где Вы храните призы и награды?
В 2013 году мне открывали звезду на родине, в Грузии. Дома у меня есть "стена почета", где отображена моя история. Особенно ценные для меня там – снимки с Владимиром Зельдиным, с которым работала. Мама очень гордится мной, следит за наградами, размещает их красиво.
Когда Вы были наиболее счастливы в жизни?
Наверное, в далекой юности, когда выступала в ансамбле "Мзиури", в составе которого побывала в 12 странах мира, была и певицей, и гитаристкой, и пианисткой. Он существует, кстати, и по сей день, уже восьмое поколение. То время я вспоминаю с особой нежностью. Тогда, кстати, я в последний раз бегала босиком и ела мороженое. Педагог мне сказал, что если я собираюсь стать певицей, то должна беречь голос. Для 12-летней девочки это было непросто. Но я знала, ради чего эти лишения.
Вы – пример высокой исполнительской культуры и стати. Мы этого сегодня почти не видим на сцене. А комфортно ли Вам в сегодняшнем шоу-бизнесе?
Достичь можно многого, но удержаться на плаву сложно. Я как музыкант не могу себе изменить в угоду требованиям шоу-бизнеса, не хочу становиться частью модной эстрады, мне важно заниматься качественной профессией. Музыке отдаю себя с пяти лет, получила консерваторское образование. И этому надо соответствовать. Часто во время записи меня пытаются представить "форматной", сделать голос плоским, убрать низы и верха. Я всегда этому противлюсь. Но у радиостанций свои требования и запросы, увы.
Поменять в жизни хотели бы что-то?
Если только пару моментов. Но это очень личное.
Вы поете более чем на десяти языках. А какой считаете родным?
Мой дедушка жил в Одессе, там же родилась и мама. Поэтому русский – мой родной язык. Но говорить в детстве я начала одновременно и на грузинском. Наверное, это часть генетической памяти.
Ваша прабабушка была княгиней. А воспитывали Вас при этом как простую советскую девочку?
Прабабушка Мария Ильинична Амилахвари-Хидирбегшвили много со мной беседовала, рассказывала про свою жизнь в Париже. Но все ее светлые рассказы заканчивались революционным 17-м годом. Потом у нее началась совсем другая жизнь. Ее аристократические черты проявлялись во всем. Прислугу и водителя, например, она называла только помощниками, всегда поздравляла их с праздниками, поражала меня своими манерами и воспитанием. Темная одежа, аккуратно убранные седые волосы – этот ее образ я запомнила на всю жизнь. Моя семья не была советской, конечно. Отец – кибернетик, а эта наука была долгие годы запрещена у нас в стране.
Как Вы растите своего сына?
Когда родился Сандро, я не хотела его надолго оставлять. А в ту пору филармоническая система работала так, что на гастроли отправляли на месяц-два. И я решила брать его с собой в поездки. Поэтому он до шести лет рос за кулисами. Я старалась привить ему скромность, не допустить снобизма, вырастить порядочным человеком. Уже 11 лет он живет в Лондоне, является докторантом университета там. Он стал историком, чему я очень рада.