Юрий Вячеславович, Вас считают одним из самых эпатажных отечественных режиссеров. Вы сознательно идете на всякого рода провокации?
Вы знаете, для меня это странный вопрос. Не могу найти ни в своей биографии, ни в проектах что-то эпатирующее. Я считаю себя порядочным человеком, и никогда не был замешан ни в каком скандале. Мне непонятно: какой может быть эпатаж в экранизации тургеневского "Муму" или "Казуса Кукоцкого" Людмилы Улицкой. Откуда слово "эпатаж"? Я, честно, не понимаю. Если вспомнить мое прошлое, были трогательные клипы с Алсу… Когда мне задают такие вопросы, я, если честно, теряюсь. Не ухожу от ответа, а, действительно, не понимаю: а где мой эпатаж, в чем он заключается? В том, что я работаю по 18 часов в сутки? Да, наверное, это эпатаж для моей семьи. Это максимум, что я считаю у себя эпатажным.
Было ли Вам с годами стыдно за какое-то резкое суждение или поступок?
Нет такого поступка или суждения, за который бы я сейчас каялся. Есть какие-то возрастные вещи. К примеру, я подглядывал в женской раздевалке бани. Наверное, это неприлично, но в свои 12 лет любой нормальный человек ищет для себя такую щелочку, где можно посмотреть на противоположный пол. Мне так кажется, может, я чуть-чуть другой. Поступков, за которые бы я хотел покаяться публично, – нет.
Вы начинали со съемок рекламных роликов. А сегодня продолжаете этим заниматься?
Я уже лет 10-15 не занимаюсь рекламой, потому что мне это стало не интересно. В 90-е годы в рекламном бизнесе было много нового, туда приходили талантливые люди и для них были открыты все горизонты. Все самое неожиданное и передовое становилось самым обсуждаемым. Через какое-то время все это скурвилось и исчезло, потому что победили сетевые агентства. Пришли менеджеры, которые просто "пилят" деньги бюджетов компаний, но креатива как такового нет.
С середины 90-х и до 2000-го года было яркое и креативное телевидение, реализовывались любые идеи, изобретались собственные форматы… Сегодня телевидения не существует. Журналистика исчезла как таковая. Копирование программ или покупка лицензий – это максимум, на который способны медиаменеджеры. Кто у нас из года в год становятся медиаменеджерами года? Те, кто удачно купили три шоу, проверенные на весь мир. Причем на государственные деньги. Это скучно и не интересно.
Относительно отечественного кинематографа сейчас, как в песне у Виктора Цоя, "Я знал, что будет плохо / Но не знал, что так скоро". Я был уверен, что с 2000-го года российское национальное кино поднималось, что была потенция для развития, но все в очередной раз рухнуло по одной простой причине – каждый кулик хвалит свое болото, а люди, которые отвечают за кинематограф в России, они им не занимаются. Телеканалы заняты только собой и не замечают другие проекты. Все это привело к тому, что отпугнули зрителей. Сегодня уже можно устраивать фестивали: кто больше забрал денег на старте. Те, кто зарабатывают на выходе, это может быть лишь одна картина в год. Все остальные – те, кто как-то смог достать деньги. Индустрия исчезла. Эксперимент в кино исчез. Успех российского кино возникает только тогда, когда оно похоже на американское. Мне это не интересно.
Сегодня в театре, в котором благодаря государству и энтузиастам сохранился зритель, продолжаются эксперименты. В театре без эксперимента нет смысла что-то делать. Зритель приходит только за этим – увидеть что-то новое, другое, отличное и эмоциональное.
Я рад, что заместитель мэра Москвы в правительстве Москвы по вопросам социального развития Леонид Печатников вместе со своей супругой ходят в театры. Не на премьеры, чтобы поставить себе галочку, и не по тому, что по должности положено, а это семья, которая действительно любит посещать театры. Скажу вам честно, это первый чиновник, которого я знаю, который по-настоящему любит театр и ходит туда.
Глава департамента культуры города Москвы Александр Кибовский пытается что-то изменить, и вообще все его ведомство старается. Министр культуры России Владимир Мединский предпринимает различные шаги для того, чтобы театр не выживал и не ныл, как наши кинематографисты, постоянно требующие денег. Разрабатываются и реализуются различные программы для театров, убираются пережитки сталинского периода театров и прочее. Это делает тот самый министр культуры, которого критикуют. Мало кто смотрит на то, что реально делает Минкульт, а ведь театры действительно развиваются, но только те театры, которые хотят это делать. Департамент культуры города Москвы и Министерство культуры России хотят, чтобы театры жили полноценной жизнью. Теперь я это знаю изнутри.
Вы участвовали в президентской кампании Бориса Ельцина, выпускали свои журналы, вели телепрограммы, снимали клипы и занимались продюсированием. Откуда в Вас столько талантов? И все-таки, кто Вы больше?
На самом деле я являюсь тем, кем есть на самом деле. Я с детства – творчески ориентированный человек, и не отношу себя к трудоголикам. Это ненормально. Если вы хотите многое успеть, или много заработать денег, вам не надо работать постоянно. В этом нет необходимости, но если вы творчески ориентированы, то будете создавать продукт. Я нацелен на производство. Меня учили, что за моими словами должен стоять поступок – проект или дело, которым я занимаюсь.
Кем был, я тем и остаюсь. Искренне верю в то, что я делаю, люблю людей, с которыми работаю, люблю зрителей, которые разделяют то, что я создаю. Я всегда занимаюсь оживлением пространства, его наделением смыслом и мыслью.
Был ли кто-то из артистов, с кем наиболее сложно пришлось в работе?
Вы знаете, не было таких артистов. Был только один человек, который артистом не является. Он не знал текст, забывал его. Мы раздавали потом его реплики другим актерам, перекрывали его какими-то декорациями, поскольку нельзя было актера убрать со съемок, так как процесс уже пошел. Всеми остальными артистами, которые у меня снимались и играли в моих спектаклях, я горжусь. Со многими у нас до сих пор сохранились дружеские отношения.
Театр "Модерн" до Вашего прихода был оплотом консерватизма. Намерены ли Вы его сделать столь же концептуальным и передовым, как случилось с Электротеатром "Станиславский" и Гоголь-центром при смене руководства?
Я хочу, чтобы театр "Модерн" соответствовал своему названию. Модерн означает современный. Это для меня самое важное. Я хочу, чтобы здесь работали интересные люди, и они уже здесь трудятся. Я хочу, чтобы сюда приходил зритель. Я боюсь слов "концептуальный" и "неконцептуальный". Театр должен быть высказыванием. Театр должен быть ярким, чтобы зрители приходили и спорили с постановками, радовались им.
Я не забываю о том, что зритель все-таки очень разный. Не собираюсь заузить аудиторию и загонять сюда зрителей, которые смотрят определенные вещи. У нас будет широкий спектр. К нам приходят и люди в возрасте, и молодежь.
Я ненавижу, когда размываются аудитории. Должно быть четкое попадание в каждую из них. К нам на спектакль из старого репертуара "Однажды в Париже", чтобы увидеть великую народную артистку СССР Веру Кузьминичну Васильеву, приходят взрослые люди. Это прекрасно.
Хочу пригласить всех на свой современный и очень актуальный спектакль "О дивный новый мир" по одноименному роману-бестселлеру Олдоса Хаксли с великой Анной Каменковой и ярким Игорем Яцко. Мне хочется, чтобы наш театр был современным и интересен для разного зрителя.
Вы не боитесь, что после выхода Вашего "Интимного дневника Анны Карениной" Вас заклюют, заплюют, затопчут?
Я думаю, что так оно и произойдет. Сейчас выйдет фильм "Три сестры" по пьесе Антона Чехова, а уже потом в прокат выйдет "Анна Каренина. Интимный дневник". Когда я читаю сегодня в российской прессе материалы о том, что "такой-то фильм наконец-то догнал Голливуд", что это – "надежда русского кинематографа", – чувствую себя странно. Если эти картины – прорыв русского кино, то, наверное, я – отстой русского кино.
Я исповедую советское кино, очень его люблю, ведь там всегда был эксперимент. Фильмы Рязанова, Данелии, Митты, Тарковского, Абдрашитова… – это всегда авторский взгляд. У меня нет комплекса "догнать Голливуд". В последнее время мне уже совсем не интересно то, что делают там. Я поклонник кино 70-80-х годов, голливудское кино 80-х. Сегодняшнее зарубежное кино – это фаст-фуд, а мне не интересны бутерброды на скорую руку.
Конечно же я переживаю и за "Анну Каренину. Интимный дневник", и за "Три сестры", потому что из кино ушел эксперимент, нужно делать как на Западе, а я убежден, что нечего браться за творческую работу, не пытаясь высказаться и сказать что-то свое.
Правда, что Вы решили ввести официальный дресс-код для зрителей? Зачем? Не отпугнет ли это людей?
С 23 мая в театре "Модерн" на вечерние спектакли в 19:30 в большом зале введен дресс-код cocktail и близкие к нему: formal, after five. Для мужчин – это костюм или пиджак, возможен вариант без галстука, для женщин – платье или нарядный костюм с брюками или юбкой. В одежде и обуви спортивного стиля вас не пропустят в театр. Я не боюсь, что это отпугнет зрителей. Кто хочет ходить в тренировочной одежде, тот пусть и ходит в спортивный клуб.
Нас уже и сейчас ругают за дресс-код. Некоторые театральные критики возмущаются, что их теперь сюда не пустят. На мой взгляд, это все какое-то большевистское прошлое говорит в нас. А как же так? А где я буду переодеваться? Я в детстве переодевался, когда ходил в театр вместе с родителями. Мы носили сменную обувь вместе с собой, и в этом не было ничего страшного.
Какие еще нововведения ждут театр кроме исчезновения "Ъ" из названия?
Театр "Модерн" – это открытая площадка. Мы ищем талантливых драматургов, режиссеров, сценаристов, актеров. Мы выпускаем сейчас спектакль "О дивный новый мир", а до конца 2017 года выпустим еще две постановки. Мы обновили сайт и запустили свою продажу билетов. Покупать билеты в нашей кассе и на сайте театра стало выгодно для зрителей.
Мы пытаемся сделать, чтобы у нас был комфортный буфет, чтобы люди могли перекусить в антракте, а не отстоять в очереди, чтобы запихнуть в себя бутерброд с непонятным сыром. Мы хотим сделать маленький магазинчик, где люди смогут покупать какие-то стильные вещи, начиная от виниловых пластинок, и заканчивая брендовыми вещами нашего театра. Мы планируем ввести абонемент для зрителей театра "Модерн", по которому можно будет получать системные скидки на наши спектакли. Мы перекрасили весь большой зал, обновили световое оборудование. Надеюсь, что этим летом мы ухитримся сделать ремонт в туалетах и приобрести новый звук.
Я благодарен Департаменту культуры города Москвы за то, что он оперативно помогает нам превратить этот театр в театр, который может называться Московским театром. Это очень ответственно для нас, и для города.