"Я верю в силу слова. Не внутри кино, а слова о кино. И не только критического, но и, в смысле, не только в критической статье, публицистического, но и слова, превращенного в книгу. Это не форма авторского сообщения о том, что я хочу сообщить миру или сам себе. Это форма разговора со зрителем. А критик – это и есть тот самый зритель, у которого просто есть микрофон, вот как сейчас у меня, и какое-то право голоса. Отсюда возникает возможность этого диалога", – начал свое выступление Долин.
По его словам, кино не только влияет на жизни людей, но и отражает реальность, спорит с ней и преображает. "Кино никогда не может преобразить глобально реальность, но индивидуальную реальность очень многих людей кино преображало и я могу десятки примеров вам привести просто из своей личной практики", – подчеркнул кинокритик.
"Кино существует в нашей повседневной жизни как зона комфорта. Мы ходим в кино, чтобы отдыхать, вне зависимости от жанра. Мы ходим в кино, чтобы нам было хорошо, чтобы отвлекаться. Это такой эскапизм, отвлекаться от окружающей нас реальности", – сообщил Долин.
Он уверен, что как раз фестивальный кинематограф и является индикатором настроения зрителя: "Он нас интересует и восхищает не в меньшей степени, чем раздражают. Раздражают фестивальные фильмы потому, что есть много официальных причин, которые люди приводят, почему их бесят фестивали. Или потому что там слишком много гламура, или потому что там слишком много извращенцев, педофилов, зоофилов и каннибалов, их действительно много, кстати говоря, и людей, так называемой, нетрадиционной ориентации, которыми там вообще все забито. Полное безобразие. Кроме того, мрачняк, чернуха, беспросветность. Но, а на самом деле, фестивали существуют в частности для того, чтобы вдруг взять и концентрированно нам напомнить о том, что кино и вообще искусство – это способ выходить за пределы зоны комфорта, а не в нее входить. И, повторяю, это не вопрос жанра".
Долин заверил, что те, кто любят смотреть фильмы ужасов, смотрят их для кайфа: "Некоторые испытывают этот кайф во время того как там кого-то едят, другие, когда фильм заканчивается, они могут выйти на безопасную улицу и почувствовать даже Москву, превращенную в совершеннейший ад, чудесным, уютным, летним, светлым городом. Так или иначе, это комфорт. Фестивали – это сгусток энергии, самого разного искусства и, в том числе, псевдоискусства. Которое обязательно раздражает. И вот это раздражение, я считаю, прекрасной средой, из которой искусство, творчество и растет".
По его словам, российское кино балансирует над какой-то странной пропастью: "Главным пасынком в этой ситуации является авторский кинематограф, которому прежде всего фестиваль и отдан. Его никто не любит, его не любят наши зрители, которые ругаются, что наше авторское кино – это не уровень Фон Триера и Вуди Аллена, его ненавидят зрители коммерческого кино, его ненавидят люди, которые делают коммерческое кино, его ненавидят продюсеры, которые на этом не могут ничего отмыть и точно теряют деньги. Его ненавидят все. Часто его ненавидят те самые люди, которые этим кино занимаются, просто понимают, что это их такая грустная судьба".
Но именно авторское кино, помнению критика, не потеряло своего драйва и по-прежнему способно по-хулигански возмущать народ. "И, повторяю еще раз, выходить за рамки реальности, говоря на серьезные темы: эвтаназия и однополые отношения, или патриархат, или положение пролетариев, – все это серьезные и вполне современные темы, политические и социальные", – заключил Долин.