В Москву 9 февраля возвращается легендарный мюзикл Максима Дунаевского "Алые паруса", поставленный по мотивам одноименной повести Александра Грина. В театре "Русская песня" обновленная версия также будет приурочена к 70-летию композитора. В преддверии премьеры Дни.Ру побеседовали с маэстро о емелином счастье и пассивной мечте Ассоль, мюзиклах, прививающих зрителям хороший вкус, и поколении сериалов.
Музыкант Горан Брегович в разговоре со мной заметил, что для него признание – это когда его песни играют на свадьбах. А по Вашему мнению, признание – это что: награды, титулы или что-то еще? У Бреговича такая музыка, которую действительно можно играть только на свадьбах: она крестьянско-разбитного вида. Знаете, когда-то существовало такое понятие: рестораны должны заиграть твой хит. Это близко к тому, о чем говорит Брегович, но не до конца. Я помню, как композитор Леня Ларин, услышав первый раз сыгранную мной песню "Пора-пора-порадуемся на своем веку", заявил: "Атас, Порнос и Абрамис" сочинения композитора МОМА". Здесь все ясно: парнос – то, что в ресторане несут музыкантам, а МОМА – объединение музыкальных коллективов, выступавших в ресторанах, то есть попадание в репертуар ресторанов. Место в ресторанной ротации тогда приносило огромные деньги и подлинный успех, здесь действительно рождались многие хиты.
А сегодня эта форма успеха актуальна? Думаю, нет. Сейчас нужно попасть на диски и в ротацию караоке-баров – это более актуально, но все это шутка, конечно. Сейчас вообще непонятно, что такое хит и как он появляется. Конечно, заплатив огромные деньги за ротацию на радиостанции, можно получить шлягер, который проживет какое-то время, но потом благополучно умрет.
Вы работали и в России, и в Голливуде. Вам не кажется, что сочинение музыки к фильмам на Западе совершенно коммерциализировалось, не оставив места для творчества. Взять, например, Ханса Циммера, который пишет совершенно механические работы (автор саундтреков к фильмам "Скала", "Лучше не бывает", "Гладиатор", "Темный рыцарь", "Шерлок Холмс", "Начало" и "Интерстеллар"). Циммер – кинокомпозитор, и он сделал очень много для кино, изобрел шикарные, очень богатые оркестровые фактуры, которые работают в фильмах определенных жанров. Сейчас эти формулы слепо повторяются, они нравятся всем продюсерам и режиссерам, которые в голос твердят: "Давайте сделаем, как у Циммера". На самом деле, это ужасно: лучше сделать как у Нино Рота, вот это я понимаю – ориентир. Для меня куда важнее другие композиторы, которые создали целые эпохи, как, например, Дмитрий Темкин (четырехкратный лауреат "Оскара"), Джон Уильямс, написавший музыку к "Звездным войнам". Это композиторы, это величины, их музыку можно исполнять на сцене.
В Советском Союзе музыка к фильмам превратилась в отдельный жанр и настоящее искусство. А почему сегодня ее не осталось? Почему сегодня хиты кочуют из радиоэфира в фильмы, а не наоборот? А где это кино? Оно растворилось, за исключением отдельных имен, таких как Звягинцев, но и эти единицы являются исключением, а не правилом. Они существуют сами по себе, вопреки основным тенденциям. Российского кинематографа сегодня нет: он растворился в непрофессионализме продюсеров, которые взяли на себя функции командующих, как в Америке. Только продюсеры забыли о том, что на Западе продюсерский корпус формировался десятилетиями, там работают профессиональнейшие люди, многие из них сами были режиссерами. Они знают формулы успеха блокбастера или детектива. Да, не нужно работать по формулам и лекалам, но игнорировать их тоже нельзя. Не имея всего этого багажа за плечами, мы все равно стремимся к копированию, и это не всегда получается. Отсюда и плохая музыка к фильмам, и серая операторская работа: в сумме получается каша. Не буду называть имен, но сегодня наши первые режиссеры зачастую не учились на режиссеров. Как такое возможно? Я не представляю.
А у Вас нет желания сотрудничать с теми единицами, о которых Вы говорили? Это вопрос удачи. Вот пригласили меня на съемки "Трех мушкетеров" – и вместе мы создали хит, и на утро я проснулся знаменитым. Однажды я услышал странное мнение о себе, что я очень дорогой композитор. Откуда возникло это мнение, кто пустил этот слух – ненамеренно или специально? Сегодня никто не зовет в интересные проекты, уж не знаю, почему: может, у них свои ребята есть, может, я не соответствую их представлению, может, звезды так сошлись. Я не могу ответить. Неинтересные работы мне присылают, но я выбрасываю их в мусор. Такие режиссеры, как Звягинцев, другие авторы с крепкой международной репутацией – Кира Муратова, Алексей Герман-младший – с ними очень тяжело работать. Я пытался сотрудничать с другом детства Павлом Чухраем – режиссером субъективным, индивидуальным, штучным, и я вам скажу – не получилось. Такие творцы слышат что-то потустороннее, им нужен не композитор, а аранжировщик идей, и это вполне допустимо. Хотя такой гений, как Феллини, приступавший к съемкам, имея в голове только первую сцену, обращался к гениальному композитору Нино Рота. Если вспомнить наших режиссеров, то Ролан Быков всегда окружал себя индивидуальностями, талантами: вспомните его операторов, вспомните Бориса Чайковского, который написал потрясающую музыку к "Айболиту-88". Быков считал, что его таланта будем маловато, но вот если добавить этих людей, то получится сильная вещь. И Спилберг действует так, он не боится окружать себя талантами. Успех моих фильмов основа на том, что мне давали свободу, позволяли творить без оглядки. Если мне дают свободу, я добавлю то, что знаю, умею, понимаю в кино.
Вы не ждете всплеска, прорыва в отечественном кинематографе в ближайшие годы? Я скажу крамольную вещь: взрыва в кино я не жду, его не будет до тех пор, пока Министерство культуры занимается кино. Оно должно бросить кино, бросить в свободное плавание, как некогда Гайдар бросил экономику. Я часто спрашиваю тех людей, которые стояли у руля страны в начале 1990-х годов: "Почему вы бросили экономику, а кино и театр не отпустили?" Если бы это произошло, мы бы уже имели результат. Кино и театр – это шоу-бизнес, и он должен жить по своим законам. Вспомните, как в Англии в середине ХХ века национальные театры оставили без государственной поддержки, отдав на откуп. Кто-то купил стены, а труппы распустили. И теперь английский театр, научившись жить по рыночным правилам, – один из лучших в мире. Осталось всего несколько крупных театров, которые поддерживают британские власти. У нас это могут быть Большой театр, МХАТ – остальное нужно было скинуть, но, увы, этого не произошло. Вот почему театр сегодня поднимается, выгребается на каких-то костях, а кино вообще задохнулось. Пока существует так называемая государственная поддержка (по крайней мере, у кино), ничего хорошего не будет. Господдержка нужна молодым режиссерам, авторскому кино – тем, кто делает первые шаги. Но если опять вернуться к примеру Запада, то кто помогает авторскому кино? Не власти, а крупные кинокомпании – Paramount, Universal, которые понимают, что без особого взгляда, без рыхления почвы невозможно большое кино. Эти гиганты поддерживают молодое фестивальное кино, фильмы получают престижные премии, после чего начинающих режиссеров берут в оборот и привлекают к коммерческим проектам. Если мы не возьмем эту модель – ничего не будет, я совершенно в этом уверен. Я не экономист, но всегда чувствовал подобные вещи и точно попадал в своих оценках.
Господин Дунаевский, а как сложилось, что самая читающая нация внезапно превратилось в поколение сериалов? Для этого нужно было проделать большую, колоссальную, огромную разрушительную работу, и поучаствовали в этом проекте и телевидение, и Министерство культуры, и Министерство образования, и все те, кто имеет отношение к культуре. Мы постепенно разрушали все то, что осталось с советских времен, даже экономику. Вот мы сейчас говорим: "У нас экономика грохнулась". А какая экономика? Советская! Мы жили на этом багаже и целенаправленно его разрушали. Я не сталинист, не большевик, но стоит признать: в СССР было образование, дети читали книги. Как бы мы ни относились к Ленину, но уничтожение безграмотности – это факт. До сих пор в Америке нет такого процента грамотности, как у нас.
Если продолжать разговор о литературе, то "Алые паруса" – что это за история, о чем она? Это абсолютно русская история пассивной мечты и ее ожидания, емелино счастье. Вот лежишь на печи и думаешь: "Может, придет мечта, а может, не придет" – и умираешь с ней. Но Грин был милосерден к своей героине и дал ей то, о чем она мечтала, хотя я не уверен, что Ассоль этого заслуживала, ведь она ничего для этого не делала. По моему мнению, гриновская история романтичная и пустая. В нашем мюзикле мы как раз дали ей эти "инструменты", с помощью которых она добилась своей мечты: и ее дочерний долг, и человеческие качества, и терпение прошли испытания огнем и водой. Она даже пробовала отдаться любви, но не получилось, и она вернулась к своей мечте.
В России в последние годы произошел настоящий бум мюзиклов, которые носят развлекательный характер. Вы не думаете, что эта мода угрожает настоящему, глубокому, серьезному искусству, например театру? Нет, я так не считаю. "Призрак Оперы" – это не поверхностная история, мюзикл "Красавица и Чудовище" – замечательная добрая сказка, которая встречается у всех народов. На мой взгляд, мюзиклы приучают, прививают зрителям хороший вкус, уровень культуры. В конце концов слушатели начнут требовать большего. Мой ребенок, например, уже требует: он не пойдет на абы какой спектакль. Да о чем говорить: у нас даже елки делают дорого, сценографично, с колоссальным количеством атрибутов. Это говорит о том, что вкус зрителей улучшается, становится более рафинированным.