Буквально на днях книгоиздательство "ИЛ-music" выпустило ограниченный тираж сборника "Расширенная версия Вселенной" писателя и музыканта, путешественника и естествоиспытателя Зорана Питича. Дни.Ру побеседовали с одним из самых самобытных представителей новой русской экзистенциальной волны, родившейся из айсбергов Камю и Кафки. Дальний потомок Дон Кихота и ментальный крестник Борхеса рассказал об угрозах Интернета, опасности крючкотворской цензуры и ошибочности стереотипов, о "просвещенной Европе" и "варварском Востоке". Стас, насколько я знаю, ты никогда не учился на филологических специальностях. Как случилось, что ты стал писателем? Как ты понял, что хочешь этим заниматься? Не знаю, не могу сказать точно... Однажды я услышал, что должен стать писателем, от одной девочки, которая мне очень нравилась. Она переводила на испанский письмо моему другу Хуану Антонио Тайедо из Мондрагона, которого я видел один раз в жизни в Праге. Мне тогда было 18, не самый лучший возраст для хорошей зрелой прозы. Но я подумал, что это неплохая идея, и года через четыре написал свою первую миниатюру.
А вообще, глупо иметь возможность что-то делать и молча сидеть в углу, с усмешкой презирая действительность – это удел буддийских монахов и прочих "просветленных", до которых мне далеко. Наверное,
не менее глупо и пафосно будут звучать слова о "призвании", "глубоко осознаваемой миссии" – все эти напыщенные фразочки будут справедливо диагностироваться вариациями бреда величия. Но без его легких признаков и впрямь лучше ограничиваться комментированием чужих мыслей или трансляцией собственных в пивной, на лавочке около подъезда или на кухне у друзей. Я был бы рад сказать новое слово в ракетостроении, например, или в биоинженерии, но не имею врожденных и приобретенных предрасположенностей к этим сферам творчества. В момент сочинения новых произведений
мне действительно кажется, что я делаю мир лучше, спасаю Вселенную от разрушения, у меня вырабатываются эндогенные опиаты, и я знаю, что я не сумасшедший.
С какими литературными журналами ты сотрудничаешь и почему? Прежде всего – с журналом "Октябрь". Так исторически повелось: именно там впервые опубликовали мое произведение в 2005 году. В "Октябре" работают прекрасные люди, очень профессиональные и чуткие редакторы. Они любят меня, и я отвечаю им взаимностью. Еще были "Урал", "Медведь", "Всемирный следопыт", Playboy, "Машины и механизмы", "Популярная механика", "Знание – сила, фантастика"…
Ты не работал с крупными издательствами, почему? Как случилось, что ты стал сотрудничать с "Ил-music"? Это крупные издательства не работали со мной. Ты же знаешь весь этот их
бред про "неформат и конъюнктуру рынка". Я играл на синтезаторе в группе "Макулатура", а "Ил- music", как многим известно, вышел именно из нее. Однажды мы ехали в поезде на концерт в Питер, и наш басист Кирилл Маевский с поэтом Женей Алехиным начали обсуждать проект издательства. Женя сам научился верстать, Кирилл нашел типографию, художник и корректор работали на энтузиазме. Ребята залезали в долги, потом продавали книги на концертах. У нас была прекрасная публика, кстати, –
столько красивых и умных девушек вряд ли где-то еще собирались в одном месте одновременно. Теперь наши книжки можно купить во многих городах России. И, между прочим, все тиражи расходятся.
Кого из современных молодых писателей ты бы выделил и почему? Евгения Сулеса, Равшана Саледдина, Кирилла Рябова, Евгения Алехина, Ильдара Абузярова, Василину Орлову, Алису Ганиеву, Константина Сперанского, Валерия Айрапетяна, Марата Басырова, Василия Нагибина, Сергея Павловского, Игоря Кузнецберга. Почему? Да просто я их всех лично знаю, а многие из них – мои друзья. Друзья же не могут писать плохо – это ведь очевидно!
Судя по данным Российской книжной палаты, количество публикуемых в России книг каждый год падает. Как ты думаешь, у молодого поколения потерян интерес к чтению? Люди меньше читают, чем раньше? С чем это связано? Это связано с развитием Интернета, конечно.
Читают, возможно, даже больше, но всякую муть из соцсетей – репосты репостов. Это же совсем иное восприятие текста, когда ты постоянно бегаешь по ссылкам, и, в итоге, уже не в силах сосредоточиться на чем-то по-настоящему глубоком и объемном. Хотя, многие мои знакомые читают Достоевского с телефона в метро и не испытывают при этом морального дискомфорта. Наверное,
я один из последних представителей больных ретроградов: мне нужно закрыть окна и двери, запереться в своей комнате и лечь на диван, чтобы проникаться серьезными книгами.
Не так давно в нашей стране приняли закон, обязывающий ставить возрастные ограничения на книги. Следом последовал закон, запрещающий мат в театральных постановках. Как ты оцениваешь эти законодательные инициативы? Что это: проявление цензуры или попытка защититься от аморальности? Прежде всего, я выступаю за внутреннюю цензуру автора. А с этим законом
половина классики мировой литературы попадет под запрет из-за какого-нибудь крючкотворца. При этом в открытом доступе будет лежать агитпроп "Как стать гламурной стервой", а по ТВ будут вещать малаховы и особи, сбежавшие из "Дома-2".
Надо избавляться вот от этих помоев, криминальных хроник и сплетен о звездах, если уж кто-то действительно хочет озаботиться моральным здоровьем граждан. А лично меня этот закон вообще не затронет: я матерюсь, в основном, только на баскетбольной площадке, и то, когда нет девушек поблизости.
В Италии бытует традиция: первое место в списке самых продаваемых авторов всегда отдается Данте Алигьери и его "Божественной комедии". А если бы в России существовала такая традиция, то какая книга должна занять первое место? Обычно в "Что? Где? Когда?", если не знаешь, что отвечать – надо говорить "Пушкин". Но я не буду даже Толстого и его "Войну и мир" называть.
Слишком много у нас хороших книг и авторов: "От Мертвых душ" до "Мастера и Маргариты", от "Идиота" до "Чевенгура" – как тут выберешь лучшую? Кстати,
не уверен, что большинство итальянцев дочитали "Божественную комедию" до конца. Просто это такая дань традиции. А у ирландцев, наверное, номер один – это был бы Джойс. Но вот тебе история, как мы ехали с писателем Василием Нагибиным из Будапешта на поезде. Мой ученый друг накупил семь бутылок токайского, но до следующей станции назначения в Кракове добрались всего две. В спальном вагоне второго класса с нами ехала китайская девушка, которая сразу притворилась спящей, и трое итальянцев, которые, по нашим представлениям, должны были знать толк в вине, но лишь один из них немного пригубил из каждой бутылки. Возможно, они не любили постигать культуру иных стран посредством гастрономии и местных напитков. Вероятно, это были какие-то атипичные итальянцы. К тому же, они совсем не смотрели фильмы своих классиков неореализма, и знали гораздо меньше опер Верди, картин Леонардо, и не могли перечислить имена архитекторов собора святого Петра, учась при этом на инженеров в Риме. В соседнем купе обосновались пять ирландок, и мы решили осведомиться, читали ли они Джойса. В ответ одна из них переспросила у подружек: "Джойс? Ху из факин Джойс?". А ведь спроси у любого русского гопника из подворотни про автора "Войны и мира", даже самый последний из них никогда не скривит лицо в глупой ухмылке и не скажет в ответ: "Чо за на хрен Толстой?".
И кто после этого поверит в мифы о европейской образованности и диких варварах с Востока, если мы знаем западное искусство лучше них?