В московском клубе Алексея Козлова 6 декабря выступит группа Pervoe Solnce – музыкальный проект известного вибрафониста, композитора и аранжировщика Владимира Голоухова. В преддверии этого события Дни.Ру побеседовали с основателем ансамбля о схожести кино и концертов, информационном шуме, мешающем различить драгоценные находки, и музыке, поднимающей над реальностью и заражающей оптимизмом.
Владимир, добрый день. Ваша группа неоднократно участвовала в джазовых фестивалях. А как бы Вы определили ваш музыкальный стиль? Вы считаете вашу музыку джазом? Найдется немало людей, особенно среди профессиональных критиков, которые уверены, что нет джаза без свинга. Эта идея, появившаяся давно, с годами ширилась и укреплялась, но впоследствии была отвергнута самим джазом. Когда мы говорим о джазе, то приходится признать, что это понятие сегодня трактуется достаточно широко. Если же говорить о нашем стиле и измерить его "аршином джаза", то здесь все довольно просто: человек, далекий от джаза, услышав нас, скажет: "Да, есть что-то джазовое". А человек, дважды в день слушающий Джона Колтрейна и с удовольствием погружающийся в мир свинга 40-50-х годов, на полном основании может сказать, что это никакой не джаз, а сплошная, простите ...кинематография. И тот и другой по-своему будут правы.
Исходя из этого, мы стали называть свой стиль "музыкальный синематограф". В одной композиции вы услышите больше джаза, во второй – нью-эйджа, в третьей – веяния интеллигентного арт-рока. Вот и получается, что, как и в кино, у нас происходят сцены из жизни музыкальных образов. Ну и, конечно, вполне понятно, что нам требуется активное соучастие публики, которая сама должна решить, чем же для нее является наша музыка.
Фото: pervoe-solnce.com
А каким Вы видите портрет вашего слушателя? Если говорить о мужчине, то это по-хорошему скептически настроенный, думающий человек в возрасте от 23 до 69 лет. Если же говорить о прекрасной половине, то это дамы от 19 до 84 лет. Читавшие Кастанеду и благосклонно относящиеся к арт-хаусу. Впрочем, на наших концертах я видел и детей, которые не шумели, терпеливо и с удовольствием слушали наши песни и даже рисовали происходящее. Как бы то ни было, публика очень широкого диапазона, которая активно включается и сопереживает нам. Я еще раз подчеркну, что мы неслучайно позиционируем себя, как музыкальный синематограф: многое в выступлении зависит от атмосферы в зале, от того, какие эмоции испытывает публика. Так и получается, что каждый человек, приходящий на концерт, получит свой личный кинематограф.
В продолжение темы о кино. Представьте, что вашу песню выбрали саундтреком к фильму, который снимет любой режиссер в мире, которого Вы назначите. Кого Вы выбрали бы? Как говорится, халву вам на язык. Вы нажали на очень чувствительное место. Знаете, я не то, что страдаю, но я испытываю странную неразделенную любовь, нежные чувства к миру кино, и я не скрываю этого. Но в ответ звучит сдержанное равнодушное спокойствие, и в чем причина – еще стоит разобраться. Это очень интересная тема, мне, конечно, хочется, чтобы наша музыка использовалась режиссерами в фильмах, и некоторые композиции уже звучат в короткометражных лентах, а фильм режиссера Евгения Корчагина "Феликс и его Любовь" с нашей музыкой завоевал недавно на фестивале "Арткино" специальный приз… Так вот, если говорить о большом плавании, Джузеппе Торнаторе, Жан–Люк Годар, Андрей Петрович Звягинцев, Владимир Иванович Хотиненко, впрочем, я могу перечислять всех замечательных режиссеров, которые, вероятно, просто еще не знают о существовании нашей группы.
Музыка – это язык интернациональный. А как публика принимает ваше творчество за рубежом? Спасибо за глубокие вопросы, которые заставляют залезть внутрь себя, например относительно своих взглядов на публику. На Западе зрители реагируют на наши выступления очень хорошо. Хотя это очень затасканное и плохое сравнение – "очень хорошо" (хуже может быть только "нормально"). В Европе на концертах складывалось ощущение какой-то априори восторженности, люди уже в хорошем расположении духа и уже в "празднике". Карт-бланш, если хотите. Ну и после концерта – обязательно пообщаться и высказаться. Я помню, как в Шотландии к нам подходили после концертов и говорили: "Знаете, я знаю джазмена из Литвы. Это, конечно, не Россия, но откуда-то оттуда" или "Моя жена была в Петербурге". У зрителей складывались любопытные ассоциации, и они стремились к сопричастности с нами. Что касается нашей страны, то, конечно, нам очень хочется гастролировать, но это трудно: в Европе сел в машину – и через два-три часа ты на концерте в другом городе, а в России поездами приходиться ехать несколько суток. Впрочем, это не умаляет благорасположенности отечественной публики, основная проблема – добраться до них сквозь время и расстояния.
Фото: pervoe-solnce.com
Вам не кажется, что на фоне "музыкального шума" и огромного количества музыки в Сети особое значение приобретают живые выступления? Концерты, конечно, несут зрителям необыкновенный заряд радости, что популяризирует группу. Но как достучаться, как пригласить зрителей на концерт в провинциальных городах? Представьте себе: повсюду слишком много афиш, назойливой рекламы, терзающей информации, и все говорят, что они "самые лучшие", "самые яркие". Что делать слушателю, как выбрать? Вдруг он придет, а получит неизвестно что. Уж лучше на известную поп-звезду, хоть понятно, чего ожидать… Поэтому мы выступаем, по большей части, в Москве, но столица – пресыщенный город. Здесь очень много замечательных событий и концертов, у слушателя большой выбор. Вот почему он не знает, куда направить свои стопы, и зачастую остается дома.
Вы выступаете уже не первый год. А что Вы считаете своим главным достижением на данный момент? Пожалуй, главное достижение, что нам удалось практически полностью сохранить стартовый состав: Дарья Ловать (вокал, виолончель), Сергей Урюпин (гитара), Алексей Соколов (аккордеон), Денис Шушков (контрабас), Майкл Басов (труба), Петр Ившин (ударные). Я считаю этих музыкантов мастерами высочайшего уровня, которых отличают удивительная тонкость и музыкальность. И я счастлив, что этот профессиональный состав мастеров пока сохраняется.
А какой Вы видите группу через пять лет? Вы знаете, о музыкантах часто пишут в досье или на сайтах: "Этот трубач или барабанщик играл в проекте А или трио В". И сразу становится ясно, что это уровень, статус, подтверждение реноме. И я хочу, чтобы Pervoe Solnce стало синонимом профессионализма и, конечно, радости. Я считаю, что наша музыка – это просто витамины радости, которые поднимают над бытом, над обыденностью, над реальностью.
Какие у Вас ожидания от предстоящего концерта? Я очень соскучился по публике, по саунду. На концерте будет много новых пьес. Я очень хочу пообщаться с публикой, хочу, чтобы зрители узнали, увидели, чем живет группа. Надеюсь, что люди получат то, что алчет каждый внутренний ребенок в нас, – радость и игру. Наша музыка будет доброй, большой и заполняющей полностью. И я надеюсь, что в зале начнут бегать солнечные зайчики, не видимые случайному прохожему.