- Вы с Сергеем Лазаревым играете в "Одолжите тенора" одну роль. Если обсуждаете потом плюсы и минусы спектаклей, в чью пользу идет счет? - Они у нас абсолютно разные получились, к счастью. Где-то он взял шутку быстрее, и поэтому она лучше работает, вот здесь надо ему как-то сказать, что лучше делать. Сережка сам два раз смотрел мой спектакль, самое начало, когда меня еще потряхивало оттого, что это премьера, и он меня поддержал, за что ему спасибо. Какой, говорит, оказывается, хороший у нас спектакль – со стороны себя ведь не видишь. И это хороший опыт взаимовыручки. - Складывается впечатление, что у тебя так здорово все складывается – нет страха, что все однажды рухнет, закончится? - Это со стороны кажется, что это взлет. А а я тебе скажу, я пахарь. Как ты говоришь, мол, вот "тебе повезло" – нет, это никоим образом не случай. Надо было выгрызть, заслужить, заработать. Когда приезжает мальчик из Ташкента с говором узбекским… Очень хороший пример – мегатрудоголик Антон Шагин (артист, сыгравший главного героя в фильме "Стиляги" - прим. Дней.Ру), который приехал в Москву из деревни. Поначалу было невозможно разобрать, что он говорит. И когда на 4-м курсе этот человек играет Гамлета, и так, что плачет весь зал, – только респект и уважуха. Таким людям всегда радуешься. И если я встану рядом с театром Пушкина под плакатом со своим именем и лицом и крикну: "Кто знает Лешу Франдетти?"– еще, может быть, кто-то меня и узнает. А в другом случае – нет. - Как тебе кажется, кого ты можешь играть в кино? - Адекватно я понимаю, что с данной внешностью я могу играть "красивых сволочей", подонков, но русского рубаху-парня, который спасает мир, Максима Камерера – нет, такое кино для меня закрыто. Хотя на Камерера меня приглашали попробоваться, и Паша Каплевич смотрел меня. Но потом он мне сказал: "Франдетти, ты меня извини, но должно быть славянское лицо". И тут я ему посоветовал посмотреть Макса Матвеева – а с Макса они уже выходили на Васю, насколько я понимаю. - А как насчет выхода на зарубежного зрителя? - Честно скажу, я хочу попсовую историю с комиксами: какого-нибудь Бэтмана, очень хочу каких-нибудь Marvell’овских героев – я фанат! Поэтому, когда я прочитал сценарий "Черной молнии" (реж. Александр Войтинский, фильм еще не вышел, – прим. Дней.Ру), уже постфактум, когда ее уже начали снимать, я посетовал, что не был на кинопробах. Superheroes – это моя тема. И дико хочется музыкального кино. Спал бы у База Лурмана на коврике и говорил бы: "Баз, ну сними меня, пожалуйста!" Он после "Мулен Руж" мой любимый режиссер. Вот за ним я пошел бы, даже не спрашивая – а я нечасто доверяю режиссерам, приходится проверять. А в России есть один-единственный режиссер, с которым я работал уже четыре раза и, дай бог, буду работать и дальше, Олег Штром (режиссер телесериала "Возвращение Турецекого",- прим. Дней.Ру)… - А я думала, сейчас прозвучит "Павел Лунгин". - Ну, Павел Семенович - сложный режиссер – притом, что он мегаталантлив – он прямо планета, – но он немножко довлеет, давит этим. А Олег все-таки ближе мне по возрасту, мы с ним разговариваем на одном языке. - Получается, ты уже пребываешь в таком положении, что можешь выбирать проекты? - Очень верно сказал Андрей Мерзликин: в кино не может артист выбирать, по крайней мере, в нынешней ситуации. В театре – да, я могу выбирать. Я могу сказать: ребят, мне неинтересно просто ходить красивым в луче света, петь лирические баллады, делать это я уже немножко запарился. - Возвращаясь к теме кастингов: большая конкуренция внутри "сообщества" молодых артистов и между молодыми артистами, пытающимися пробиться в "высший эшелон", к взрослым? - Ну ты сама посуди, какой я конкурент Сергею Гармашу! А вообще конкуренция всегда была и всегда есть, главное, чтобы она была здоровой, а не в духе "ах, сволочь, чтоб ты сдох, ты мою роль сыграл!" Когда тебе в спину дышат 10-20 человек, приходит осознание: ты сегодня здесь, а завтра ты облажаешься. Кстати, вот почему меня не радует система репертуарных театров – там все расслабляются. - Как ты готовишься к роли – читаешь что-то? - Да, я "головастик", люблю почитать что-то об эпохе. Не могу сказать, что мне это очень сильно помогает в работе – там конкретно помогает практика – но я понимаю, какой бэкграунд. До "Господ офицеров" я, может быть, не взялся бы за "Убийство царской семьи" Дитерихса, а тут, заодно, все прочитал – это дико интересно. - Ты придаешь значение тому, что картина, в которой ты снимался, отправилась в Канны? - Да, естественно. Конечно, можно говорить о том, что мы, актеры, люди не тщеславные – ни фига! Все тщеславные. Все любят, когда им говорят, что они хорошо сделали свою работу. Всем приятно, когда подходят поклонники и берут автограф – ты ради этого пришел в профессию. Можно долго говорить о высоких материях, поменять мир – прежде всего, это профессия амбициозная, и если у тебя нет своих амбиций, здорового эгоизма и желания быть первым – до свидания из этой профессии! Иначе в ней не проживешь. - Стремление к славе все же есть? - Естественно, и это нормально. Другой вопрос, какая это слава. Одно дело – ты напился, наблевал на платье продюсера, завтра все СМИ назвали тебя "главным блевуном страны" – это одна слава. А другая слава – ты снялся в хорошем кино, и все говорят – ой, какой клевый, офигенный артист – это другая слава. Достойно заработанная. У меня есть целый список ролей, которые я бы сыграл. Но озвучивать их боюсь, я достаточно суеверный человек. - Насколько суеверный – сидишь на роли, если она упала? - Да! В метро как-то у меня развалился сценарий по всему вагону, а я такой праздничный ехал на пробы. И я всех расталкивал, пока не сел на каждый лист, – выглядел полным дебилом! Весь в грязи приехал на пробы бомж – здравствуйте, товарищи! Это у всех моих друзей-знакомых, а далее с приметами у каждого по-своему. Кто-то молится перед спектаклем – Коля Цискаридзе крестится по 20 раз, пока не зайдет в театр. Но иногда это, бывает, зашкаливает. Я, если нахожу гвоздь на сцене, обязательно его прячу, потому что понимаю, что это к роли. Мы же сумасшедшие люди.
Звезда театра Пушкина в Каннах
Мол
одой артист Алексей Франдетти стал известен московской театральной публике с первых нот "Одолжите тенора" и "Маугли" в театре им.А.С.Пушкина и "Оперетты". Российские телезрители видят его еще чаще - в сериалах, а картине Павла Лунгина "Царь", в которой Алексей принял участие. Скоро оценят и европейцы - на Каннском фестивале. Дни.Ру перехватили занятого артиста в гримуборной театра Пушкина прямо накануне спектакля и узнали поближе представителя будущего российского кино и театра.
- Алексей, откуда такая фамилия и внешность?
- Фамилия настоящая, итальянская – у меня итальянско-еврейские корни. Во мне нет восточной крови, но, насколько я знаю, кровь имеет особенность ассимилироваться под географическое положение – а родился я в Ташкенте. И, видимо, что-то там "схимичилось" – получились такие глаза, повлиял антураж. Зато я немножко владею итальянским, правда, сейчас уже подзабыл, и дважды мне в кино приходилось учить сценарий на китайском языке (я чуть с ума не сошел!) и на японском.
- Ты воспринимаешь те роли, в которых сейчас играешь, как некий переход к чему-то большему или то, что ты хотел бы делать всегда?
- Если ты говоришь про театр, то это именно то, что я хотел: я играю, к счастью, только главные роли, меня судьба спасла – я ни разу не стоял в темноте с алебардой в массовке… Хотя нет, вру: это было на 1-м курсе во МХАТе, уже в самом театре. Но это был тоже очень большой опыт – такая настоящая мхатовская школа массовки.
А в театре Пушкина, где мы сейчас с тобой находимся, меня все очень радует: и в "Одолжите тенора" у меня главная роль, и в спектакле "Письмо счастья" у меня одна из главных ролей, и сейчас мы возьмемся за большой русско-французский проект "Федра", где я буду играть Ипполита на сцене нашего театра: Вера Валентиновна Алентова будет играть Кормилицу, я – Ипполита, Тезея будет играть Андрей Заводюк, и Федра будет с французской стороны.
Как ты говоришь, мол, вот "тебе повезло" – нет, это никоим образом не случай. Надо было выгрызть, заслужить, заработать