Кумиры вне формата
- У вас есть песня "Клавдия" – это реальный персонаж?- Это Клаудия Шиффер. У нас был сценарий в начале 90-х годов, в 1992-м, по-моему, появилась песня, вышла она в 1993-м на пластинке, называлась "Милая Клавдия". В то время у нас была идея пойти к богатым нашим друзьям (многие из них и сейчас олигархи). Хотели сделать видеоклип, где главным героем должен был быть шахтер, который рубит породу. А его герл-френд должна мелькнуть в кадре – Клаудия Шиффер. В главной роли должен был Славка Разбегаев сниматься, друг мой. Сниматься все это должно было на ВДНХ. Была идея сделать логотипы всех компаний, которые тогда были основными представителями российской экономики, и на павильонах поменять – там же такие сталинские, имперские здания, и на них все это дело повесить. Очень хотели снимать все это - "Милая Клавдия". - По-русски это звучит довольно-таки забавно. Есть несколько таких канонических женских имен, про которые поют: Анна, Мария… А Клавдия – это такой немножко архаизм, про такие имена редко поют.
- Нет, много песен про Клаву, просто вы не знаете, слишком молоды. В современном мире это имя становится редким. Я не встречал, чтобы сейчас так называли детей. Александр Малинин назвал своих детей редкими именами, которые мало кто пользует, – Фрол у него сын. - Просто многим музыкантам подобные вещи кажутся слишком потешным, неловким. А вам самому что кажется в музыке неловким?
- Когда берешься за то, чего ты не можешь сделать, несоответствие. У меня это бывает, если песня из репертуара не получается. Я смотрю, как она была спета, например, до меня – старая песня, - и это должно быть как минимум не хуже. Например, "Темная ночь" – после Бернеса поди спой! Это всегда спекулятивно можно оценить: в праздник попросил меня российский канал сделать эту песню. Я сначала сказал: "Понимаете, что после Бернеса мне, рок-музыканту, такие вещи очень сложно?" У Гребенщикова есть целый цикл такой работы, он сделал по своему собственному велению души. А я рокер, причем больше эстрадный, чем социальный, понимаете. В итоге мы с Константином Смирновым покумекали, он сделал аранжировку электронную. И вроде получилось.
Люди у нас такие – их надо заставить полюбить что-то. Им уже другого не надо – они будут вот этим довольствоваться
- Вы как-то сказали: "Я бы наезжал не на эстраду, а на тех, кто допускает на сцену непрофессионалов". Для вас является показателем непрофессионализма, когда у музыканта очень плохо отстроен звук?
- Это не обязательно. Если сам кумир не очень хорошо поет, но он кумир! Значит, он что-то придумал на концерте, он стоит на сцене. Люди, которые организуют его концерт, должны о своей репутации думать. Потому что все же видят, кто организовывает концерты, и как они организованы, и что там люди делают. А когда это имитация, когда это просто "игра в короткую" – так сказать, быстренько "состричь купоны", пока пацан еще товаром является… А если "игра в долгую", если фундаментальный процесс - тогда другое дело, ведь имидж зарабатывается временем, действием, результатом действия.
Просто деньги не являются на самом деле никаким авторитетом, они являются силой - другое дело. Мерилом, может быть, в каких-то моментах… У нас "длинных" же денег нет в стране, у нас все разбогатели в первом поколении. Нам все это предстоит передать из поколения в поколение, сберечь капитал. Люди друг друга стреляли из-за этого. Процесс становления нашего капитализма русского в самой начальной стадии. Мы с вами занимаемся музыкой, и предсказать что-либо сложно. Хотя вся наша жизнь зависит от того, какое состояние будет в экономике.
- По некоторым данным, сейчас на 140 миллионов населения у нас 3000 всего артистов на всю Россию. Чем бы вы это объяснили?
- Видимо, у нас приверженность к чему-то одному. Люди у нас такие – их надо заставить полюбить что-то. Им уже другого не надо – они будут вот этим довольствоваться. Они любят Филиппа Киркорова и новое что-то слушать не будут. С другой стороны, где взять новое? Новое появляется, они же все молодые.
- Где они, эти люди? Почему о них никто не слышит?
- Хита, наверное, нет. Земфиру слышали? Если б вы ее не услышали с помощью Бурлакова, услышали бы с помощью Петрова или Сидорова чуть позже. Потому что у нее был материал, который волей-неволей слушаешь – сами понимаете, такие песни не могли остаться где-то в тени, они так или иначе появились бы.
Не в своей тарелке
- Ваш эпизод в "Обитаемом острове" – это такая дань Федору Бондарчуку, который снял для "Морального кодекса" клип "До свидания, мама"?- Какому лоху не хочется стать кинозвездой и лицом Первого канала? Мне тоже хочется стать кинозвездой! - Многие, кстати, "повелись", увидев вашу фамилию в титрах. А вас там сразу и убили. Это довольно странный вид пиара – многие режиссеры так делают.
- Да, я с этим сталкивался. Ну мне это нравится, потому что я же не актер, не успел обоср... в этом фильме, вот и все. Мне вот это понравилось больше всего: я очень круто пропиарился, у самого Федора Бондарчука снялся в художественном фильме. Не где-нибудь там в каком-нибудь клипе, который сам снял, знаете ли. Солидно! Потом, какой там генералитет сидит артистический наш за столом. Все - гордость нашей сцены театральной и киноэкрана. Кого ни возьмите: Сидихин, Максим Суханов, Серебряков, Кирилл Пирогов – монстры. И я среди них! Поэтому мне было очень, с другой стороны, неловко, потому что я рок-музыкант, я никакой не актер, в таких ситуациях я даже стесняюсь. Поэтому я отказываюсь сниматься в больших ролях в кино – всегда испытываешь чувство стыда за людей, когда это такой знакомый, близкий человек, и выдает себя не за того, кем он является. #{quote2}- А как вы относитесь к обратной ситуации, к артистам в музыкальной сфере? Винсент Галло, например, или Гоша Куценко.
- У кого как получится. Во-первых, это актерская работа – все они имеют вокальную подготовку обязательную. Я с этим столкнулся еще давно – это меня удивило, но ненадолго и несильно – когда я узнал, что у Брюса Уиллиса и Дона Джонсона свои группы всегда были. - У Джонни Деппа, Киану Ривза, Джареда Лето еще…
- Ну это уже молодые все пацаны. А я говорю о том времени – мы ж не знали тогда, как они вообще живут на этом своем Западе диком. До нас долетали какие-то отдельные "аббы" с "пинк флойдами", а в целом мы этой каши всей не видели. А оказывается, у них там и группы, и все на свете, они еще и в рекламе все снимались. И Гоша Куценко молодец, и Верник тоже – все они, я знаю, пытаются петь. Ну а что? Копейку в дом. - Вы как-то сказали, что вас отчего-то на сборные концерты не зовут, потому что у вас звук крутой и потому что якобы какие-то дилетанты все и они завидуют.
- Не знаю, не знаю, там разные могут быть причины. Может, это нам так кажется, что они нас поэтому не зовут. Мы такие крутые, а нас не зовут – это может сказать любой человек, понятно почему.
Альтернатива
- Кого бы вы среди современных вам исполнителей отметили особенно?- Да всех, всех с гордостью назову своими коллегами. Не убийцы, не мошенники, люди, искренне желающие добра окружающим. Некоторые просто не ведают, что творят, но они не виноваты, к сожалению. Мне Коля Расторгуев нравится, многие его вещи, Носков Коля, конечно, очень нравится. - А Федоров Леонид нравится, "АукцЫон"?
- Как вам сказать, это уже немножко другое. И мы с ним не особо близко общались. Они как художники в целом, как исполнители мне нравятся. Но я не могу оценить вокал такого рода, потому что он своеобразный – вне школы, вне рамок – в каком критерии его оценивать, трудно сказать. Его можно оценить по тому, как он воздействует на людей. Это театральный такой вокал как раз. Такая музыкальная антреприза что ли. Эстетская немножко группа "АукцЫон" всегда была. - А вы разве не эстетская группа?
- Нет, почему же, у нас популярный рок немножко. Поп-рок 60-х, 70-х, 80-х, 90-х. - Многие музыканты отказываются себя жанрово дефиницировать, говорят: мол, мы вне жанров, вне рамок мы, просто музыка!
- Нет, ну "До свидания, мама", не слышно, что ли? Конкретный рок-н-ролл. "Я тебя люблю" тоже рок-н-ролльная такая лирика. Так получилось, что жизнь не очень стимулировала нас выпускать пластинки. Пиратство! Мы ничего не зарабатывали. Мы очень серьезные средства тратим на то, чтобы записать музыку, сочинить ее, репетировать – мучаемся, записываем в дорогих студиях, нанимаем дорогих продюсеров. А дохода это не приносит, потому что пиратские все эти проблемы убивают рынок. Если бы мы были настолько популярные и культовые, как Radiohead, мы бы поступали иначе. Но мы не культовая группа, мы известная - ну популярная, может быть, даже временами – но не культовая.
Back to USSR
- Кто ваша публика?- Люди живые. Определить невозможно – мы 20 лет играем, и вроде как все успешно. Причем концерты при пустых залах у нас выходили в самом начале только, народ вообще не врубался: что это происходит, кто такие эти люди в чистых ботинках? Сейчас тоже, видите, даже подошвы чистые. Галоши ношу. Свои методы борьбы с московским правительством. Как добиться, чтобы они убирали улицы? Палку брать, дворников бить? Ну это невозможно! Ходить в ЖЭК, жаловаться дворнику, который должен убирать сам, а он получает зарплату и десятой частью делится с четырьмя узбеками, которые за него убирают и живут у него в туалете или где-нибудь в прихожей на коврике? Таких я бы, конечно, отправлял на стройки какие-нибудь, Беломоро-Балтийский канал благоустраивать. Дворник – это, если брать уровень государственный, управделами президента. Человек, который знает всех, кто входит и выходит в дом, во двор, кто проживает в доме – всех до одного, сколько машин на дом, у кого где что существует. Это хозяйство, это большой бизнес. Нормальный дворник берет себе в пару юриста с бухгалтером, собирает со всех подписи, создает кондоминиум, становится его директором – люди платят квартплату ему. Он зарабатывает кучу бабла, у них там чистота, все лампочки горят, все умыты. - Вы бы пошли дворником работать?
- Конечно, пошел бы! Мешает то, что все места заняты. Я бы один справился с работой, которую 10 человек делают. Но все 10 зарплат же мне не дадут, надо прийти к этим ко всем ребятам и всех десятерых наручниками приковать к батарее парового отопления. Включить воду на 90 градусов горячую, чтоб им было страшно жарко, договориться с ними таким образом, чтобы они мне зарплату свою отдавали всю. 10 процентов пусть получают себе, сидят дома, приходят, кормят собак и ничего не трогают руками. Это бесполезный сценарий – все это мы можем фантазировать, посылать Тарантинам всяким. И я нашел способ: в 1987 году вернулся в Москву из Нью-Йорка мой друг. И он в галошах, скотина. Я его, естественно, обратно в галошах не отпустил: "У вас там чисто в Америке, а вы еще и галоши носите, подонки проклятые, капиталисты. Снимай галоши!" С тех пор ношу галоши и не нарадуюсь. Ботинкам 3 года. - А почему вы тогда из Москвы не уедете жить в другое место?
- Это невозможно – у меня здесь дети учатся, нигде школ нет таких, как в Москве, клубов спортивных нет таких, как в Москве. А там, где они есть, – там безумно дорого. На Рублевке, что ли? Невозможно. Мы 7 ноября и 1 мая ездим по Рублевскому шоссе, катаемся. - Зачем?
- Праздник! Смотрим, какие машины мимо ездят. На рынке в Жуковке паркуемся пару часиков в очереди. Это особый колорит жизни придает. Как будто ты сам оттуда. - А в деревню так не ездите, на другую жизнь посмотреть?
- Ну причем здесь деревня! Чтобы тебе взорвали машину, пока ты спишь? Мы все оттуда. Люди просто забыли, что они оттуда, и делают вид, что они уже не такие. А они такие же, в чем и проблема. А когда ты помнишь об этом, ты понимаешь, что потихонечку-полегонечку мы все отряхнем этот прах с наших плеч. Но кроме пролетариата мы никем другим быть не можем просто - у нас в стране никого, кроме пролетариата, не было, когда мы родились. И получить ни генетику, ни опыт мы не можем.